– Мы пойдем и скажем ему сами, – прервала ее Маргарет, торопливо выводя королеву из комнаты.

Матушка Мэсси взяла у Елизаветы ребенка, чтобы обмыть и запеленать его. Молодая мать, хоть и была измучена родами, понимала, что акушерка не так сильно радовалась, как ей следовало бы.

– Что-нибудь не так? – в тревоге спросила она, пока служанки приводили ее саму в порядок.

Повитуха уложила младенца в большую золоченую колыбель, сделанную специально для него.

– Ребенок маленький, потому как родился раньше срока, мадам, и я боюсь, что он слабый. Я хотела бы услышать крик из здоровых легких, но этот малыш молчит. – Она обратилась к придворным дамам: – Приведите сюда кормилицу, чтобы мы могли приложить его к груди.

Несмотря на слабость после родов, Елизавета приподнялась в постели:

– С ним все будет хорошо?

– При тщательном уходе и молитвах он выправится. – Матушка Мэсси улыбнулась, но Елизавета подозревала, что акушерка храбрится напоказ. – Я советую вашей милости не перевозить его слишком часто из дома в дом. Устройте его двор в одном месте, пока он не окрепнет.

Повитуха передала младенца Елизавете, и та взглянула на него – рыжие волосики, нежные черты, похож на своего отца. Это сходство натолкнуло ее на мысль, что этому крошечному малышу суждено взвалить на свои плечи тяжелую ношу ответственности – стать королем. Сердце у Елизаветы сжалось. Ее сыну предстоит стать провозвестником новой эры в Англии и оправдать ожидания подданных. Он пробудет с ней совсем недолго, а потом малыша заберут, чтобы вырастить из него великого короля, каким представлял своего наследника Генрих.

Потому ли, что Елизавета знала это, она испытала тревожное чувство отчужденности? Она ожидала, что ее охватит безумная радость, переполнит любовь к ребенку, но ужаснулась, обнаружив в себе лишь какое-то странное душевное оцепенение. Вероятно, она слишком утомлена родами, чтобы что-то почувствовать. С такими противоречивыми мыслями только что ставшая матерью Елизавета отдалась во власть сна.

Глава 14

1486–1487 годы

Когда Елизавета проснулась, солнце сияло сквозь оконные стекла, слышался звон колоколов собора. Рядом с нею сидел Генрих. Он улыбнулся, сжал ее руку и сказал:

– У нас прекрасный мальчик. Наследник, который объединит Ланкастеров и Йорков, Бесси. Я останусь в вечном долгу перед вами. Люди повсюду радуются!

– С ним все в порядке? – спросила Елизавета, чувствуя, что голова у нее тяжелая и в нижней части тела все болит.

– Да. Я поговорил с акушеркой, она сказала, что он очень маленький, и я велел своим врачам осмотреть его. Они говорят, мальчик здоров, чувствует себя хорошо и скоро окрепнет. Не беспокойтесь, Бесси.

– О, хвала Богу, – пробормотала она.

– Вам самой нужно набираться сил, сосредоточьтесь на этом, cariad. – Генрих погладил ее по руке. – Мне сказали, вы очень храбро переносили родовые муки.

– В конце я уже не знала, что с собой делать. Но все было не напрасно.

Генрих склонился над колыбелью и взял на руки сына, теперь уже сладко пахнущего и завернутого в бархатную мантию. Сверху торчала его крошечная головка в расшитом чепчике.

– Он прекрасен, – благоговейно произнес король. – Я назову его Артуром в честь знаменитого предка. Надеюсь, вам нравится.

Елизавета уже давно догадывалась, какое имя выберет Генрих.

– Ему подходит. И мне очень нравится.

– Англичане обрадуются этому имени, а иностранные принцы вздрогнут – оно звучит грозно для всех народов. Мы возвестим новую Артурианскую эру, Бесси. Англия станет великой.

Она улыбнулась ему:

– Господь действительно благосклонен к нам. – Елизавета ликовала, но любовь к ребенку еще не расцвела в ней, и об этом она не могла сказать Генриху.

– Артур отныне будет известен как герцог Корнуолльский[28]. Когда он станет немного старше, я сделаю его принцем Уэльским[29].

– Великий и могущественный принц Артур, герцог Корнуолльский. Грандиозный титул для такого крошечного мальчика. – Елизавета заерзала на постели. – О Генрих, что-то мне нехорошо. Не пошлете ли вы за матушкой Мэсси?

Генрих слегка встревожился и пощупал ее лоб.

– Вы горите, – сказал он. – Я приведу ее.

Король положил Артура в колыбель и торопливо ушел.

Это была лихорадка, и у Елизаветы несколько дней держался жар. Матушка Мэсси постоянно обтирала ее и давала пить много кордиала. Генрих часто заходил к жене, приносил фрукты и конфеты, чтобы вызвать у нее аппетит.

Воспользовавшись своей привилегией в качестве королевы, Елизавета отправила йоменов своих покоев разнести добрую весть о рождении наследника всем лордам королевства, а также по городам и весям. Она предвкушала, что будет делать это с восторгом и гордостью, но лихорадка лишила ее сил, и новорожденный сын по-прежнему не радовал молодую мать так, как должен был.

Генрих повелел, чтобы по всей стране звонили колокола и в церквах пропели «Te Deum» в благодарение Господу за бесценный дар – наследника династии Тюдоров.

– В Лондоне люди жгли костры, выражая тем свою радость, – сообщил он Елизавете. – Каждый истинный англичанин торжествует.

Елизавете по-прежнему нездоровилось, когда в воскресенье, холодное и сырое, Артура, которому было всего три дня от роду, приготовили к крещению в Винчестерском соборе. Специально для этого из собора в Кентербери привезли серебряную купель. По традиции они с Генрихом не присутствовали на церемонии. Король остался с супругой, сидел у кровати под балдахином, на которой Елизавета возлежала в роскошном наряде. Главная роль во время крещения отводилась восприемникам.

Генрих нервничал, потому что граф Оксфорд, один из крестных отцов, опаздывал, без сомнения задержавшись в пути из-за дурной погоды. По прошествии трех часов король распорядился, чтобы в главном покое королевы сформировали процессию. Принца, завернутого в отороченную горностаем мантию из алой златотканой парчи, несла на руках Сесилия, а его длинный шлейф поддерживал граф Линкольн. Глядя на него, Елизавета подумала: не испытывает ли тот недовольства, ведь сперва его вытеснил с первого места в ряду наследников Генрих, теперь – Артур, но, казалось, граф пребывал в прекрасном настроении, он оживленно переговаривался с Анной и Дорсетом, который, к радости матери, недавно вернулся в Англию, после того как Генрих уплатил долг французскому королю. Все еще ощущая озноб, Елизавета следила, как уносят Артура, перед ним шествовали две сотни эсквайров и йоменов с незажженными факелами, а позади следовала огромная толпа лордов и леди. Мать, которая выглядела до кончиков ногтей королевой, ушла вперед, чтобы встретить внука в соборе.

Елизавету тронуло, что Генрих отвел заметные роли ее родным. Так выражалась мера его благодарности к ней, кроме того, он, без сомнения, хотел, чтобы его подданные видели: родственники со стороны Йорков публично принимают Артура в качестве наследника