В день отъезда мужчин пришла записка с курьером от Валерии. Наследница справлялась о моем здоровье, выражала сожаление, что я подверглась нападению на защищенной территории. Я написала короткий ответ, постаравшись в общих, нейтральных предложениях поведать, что со мной все хорошо, поблагодарила за беспокойство и расспросила о Пушке. Очевидно, что мое послание будет перечитано неоднократно, внимательно изучено и проверено, прежде чем попадет в руки Валерии, и потому я тщательно взвешивала каждое слово. Ответ пришел на следующий день, девушка написала, что Пушок здоров и оставленные керой царапины уже зажили.

В тот же день нам нанес визит некий господин Пейтон Лэнгхэм. Передававшая визитную карточку Пенелопа добавила, что нежданный гость уточнил, что он наш сосед, живет во втором с ближайшего конца улицы доме. Лиссет первая вспомнила визитера — тот самый мужчина, что поздоровался тогда со мной и Норданом. Я лишь покачала головой, отказываясь принимать гостя, и к мужчине вышла лисица. Чуть позже Лиссет рассказала, что он вежлив, довольно мил в общении, переехал в этот район недавно и решил наконец познакомиться с соседями. Странно, но у меня визит господина Лэнгхэма вызвал только раздражение. Я наблюдала из окна своей комнаты, как мужчина, одетый в добротный светло-серый костюм, покидал территорию особняка, и не могла избавиться ни от этого колкого чувства, ни от собирающегося в кончиках пальцев холода.

Я часто, беспричинно мерзла. Пенелопа напоминала, что скоро осень, но дни стояли пока теплые, солнечные, иногда жаркие и все же, несмотря на хорошую погоду, я спала под толстым одеялом и ходила по дому, кутаясь в плотную вязаную шаль.

Я попросила Пенелопу познакомить меня с прислугой. В особняке работали, не считая экономки и Стюи, три горничные, кухарка, посудомойка. И ни одного мужчины, кроме Стюи, словно ни Дрэйк, ни Нордан не желали видеть на своей территории других взрослых представителей собственного пола. При домоправительнице женщины были вежливы, почтительны со мной, но от меня не укрылись косые взгляды исподлобья, когда Пенелопа отворачивалась. Неодобрительные, недоуменные, неприязненные, похожие на взгляды свиты императрицы и наследницы, на взгляды родом из моего детства, из моих воспоминаний. Пенелопа посоветовала мне не обращать внимания, поведав, что, когда Дрэйк взял ее на должность экономки, слуги ниже рангом тоже не сразу приняли столь молодую, моложе многих годами, женщину в качестве домоправительницы. Впрочем, я со слов Пенелопы лишь подтвердила свои догадки. Слуги действительно шептались обо мне, и ничего лестного в этих пересудах не было.

Дни тянулись и тянулись, серые, безрадостные в укачивающей своей монотонности. И утро одиннадцатого дня ничем бы не выделялось среди прочих, если бы не замеченная мной случайно маленькая статья в газете. Если бы к расположенной в самом низу страницы статье не прилагалась черно-белая картинка. Если бы я не узнала изображенное на ней лицо человека.

В обведенной в черную траурную рамку статье говорилось, что две недели назад в конторе, расположенной на окраине Эллораны и принадлежащей торговцу живым товаром Эфрайи Шадору, уроженцу королевства Виатта, произошел пожар по причине неисправности проводки. Двухэтажное старое здание, где Шадор снимал помещения под контору, выгорело внутри полностью, найденные останки опознали как принадлежащие Эфрайи Шадору…

Абзац, убористый, набранный мелким шрифтом, я не дочитала. Бросив газету, выскочила из столовой, поднялась бегом в свою комнату и закрылась в ванной. Тошнило долго, скручивая желудок спазмами, хотя я почти ничего не успела съесть. Быть может, накануне во время ужина что-то несвежее попалось?

После я лежала в постели, борясь с дурнотой, опасаясь выходить из комнаты, ища в себе жалость к тому, кто осматривал меня столь мерзким образом, кто держал меня в душной витрине и продал, для кого я была товаром, одной из множества таких же живых кукол, которых нужно сбыть подороже, повыгоднее. Искала и не находила ни крупицы. Смерть в огне ужасна… если, разумеется, он умер во время пожара, а не раньше. Нордан ведь говорил, что больше Шадор никого никому не продаст, что не останется упоминаний о рабыне Сае. Вместе с конторой сгорели и все бумаги Шадора, списки, документы, учетные книги. И две недели назад я и Дрэйк уехали в «Розанну», Нордан же остался в городе, предоставленный сам себе.

Обещал убить торговца. И, похоже, действительно убил, избавившись от следов существования Саи.

К полудню мне стало лучше, и я решила не рассказывать Лиссет ни о недомогании, ни о своих подозрениях. Меня удивляло, что я так равнодушно отнеслась к вероятному убийству Шадора, но расстраивать лисицу грузом осознания не хотелось. Лиссет чувствовала себя хорошо и ни на что не жаловалась, и я сочла, что в моем недомогании и впрямь виновато что-то несвежее, попавшееся только мне. В конце концов, ела я куда больше, чем лисица.

Однако на следующее утро все повторилось. На сей раз раньше, я проснулась, уже чувствуя тошноту. Добралась до ванной, даже не закрыв дверь. Когда отпустило немного, не нашла в себе сил подняться и вернуться в постель, осталась сидеть прямо на полу, измученная, дрожащая, не понимающая, что происходит.

В спальне тихо стукнула створка, и в ванную зашла Лиссет в наброшенном поверх короткой пижамки халате, растрепанная, хмурая.

—Полагаю, спрашивать тебя о последних женских днях уже бесполезно.

Я совершенно о них забыла! Но помню, что предыдущие были еще на подъезде к столице, то есть… Я попыталась посчитать и не смогла.

—И давно тебя тошнит по утрам?— Лисица приблизилась ко мне, наклонилась, помогая встать.

—С… со вчерашнего дня,— не понимаю еще, в чем дело, мысль ускользает упрямо, но становится вдруг страшно, сердце бьется заполошно, громко, едва ли не оглушая.— Лиссет, у меня всегда… всегда было немного нерегулярно и… и…

—Извини, дорогая.— Лисица подняла рывком подол моей сорочки выше талии, положила теплую ладонь мне на живот. Несколько секунд смотрела в пустоту мимо меня, затем улыбнулась широко, радостно.— Надо было сразу сообразить и раньше проверить, а я не догадалась, что, в общем-то, неудивительно. Кто бы предположил подобное… Ну что, Шель, поздравляю, ты беременна.

Я смотрела потерянно на Лиссет, и смысл слов ее пропадал за суматошным стуком сердца.

Беременна.

Несложное вроде слово, но за ним — целый мир, незнакомый, пугающий. Мир, в котором я искала и не находила еще себя, в котором не видела своего будущего. Мира, которого не должно было быть для меня так же, как не должно было сохраниться мое сияние.

—Надо записать тебя на прием к целительнице и как можно скорее, она все скажет точно и в деталях. Одна моя подруга работает секретарем у хорошей практикующей целительницы, которая как раз специализируется на женских недомоганиях у нелюдей. Не думаю, что стоит идти к обычному доктору, будучи беременной от бессмертного получеловека.— Лисица убрала руку, оправила сорочку.— Мальчики со дня на день возвращаются, Дрэйк, правда, обещал позвонить, когда они приедут в Эллорану, но неплохо было бы управиться до их явления.