Кай только задумчиво качнула головой, не соглашаясь с разумным предложением служанки. Уже который день они отправлялись на улицы Аделхейта, чтобы наравне с простыми горожанами оказывать помощь пострадавшим. Дорожное платье эйслин Кайонаодх испачкалось в земле, после долгих хождений по изувеченным дорогам столицы, но она не обращала внимания на подобное. Два гребня поддерживали волосы хозяйки, и одна прядь выбилась из аккуратной причёски, скользя по разрумянившейся щеке женщины.

Делма с тоской наблюдала за тем, как сидя на поваленном стволе дерева, молодая женщина укачивала младенца, укутанного в кусок простой ткани. Горожанка что-то тихо напевала, глядя на ребёнка с такой любовью, что глаза Кай увлажнились, и она прерывисто вздохнула.

– Госпожа.

Румина решилась коснуться рукава Делмы, а затем, когда женщина не отреагировала, отобрала у неё тяжёлую корзину с тем необходимым, что они прихватили из дома, чтобы помочь нуждающимся.

– Нам не стоит здесь задерживаться, – проговорила служанка, – стража предупреждала, что стены этих зданий могут не устоять и рухнуть в любой момент. Нужно идти дальше.

– Любые стены могут рухнуть в одночасье, Румина. И как же порой не хватает сил идти дальше… – тихо прошептала Кай, и всё же пошла по расстресканной дороге, мимо разрушенных домов.

– Никаких известий с Вахайра, или от вашего помощника не было, – осторожно продолжая говорить, девушка поспешила за хозяйкой, – это лучший знак, госпожа. Не печальтесь. Эйсель Девин молод и крепок! Кто справится лучше, чем наш дорогой господин? Да никто! А эйслин Варвара наверняка у добрых людей. Я верю в справедливость. Иначе просто и быть не может. Скоро все соберутся в доме за большим столом, и смогут взяться за руки.

– Я желаю лететь за ними вслед, – глаза Делмы налились золотом, а с губ сорвалось облачко чёрного дыма.

– Вы же не станете причинять хозяину подобное беспокойство? – проворчала Румина, подтыкая подол платья за широкий пояс, чтобы не мешал идти по развалинам.

И не беда, что при этом оголились ноги, да повыше щиколоток. В иной раз хозяйка бы наказала за такую дерзость и бесстыдство, но сейчас была погружена в свои мысли.

– Не стану, – печально отозвалась Делма.

– Вы как всегда мудры, – порадовалась девушка, следуя за нею, – какое счастье будет встретить их дома: юного господина и госпожу!

– Ты забываешь Эйселя Миклоса, Румина, – глухо возмутилась Кай, – и Троя, который вскоре станет частью нашей семьи. За каждого из них мы молимся Богам. Как же иначе?

Хозяйка прошла вперёд, придерживая подол, и не позволяя любопытной служанке разглядеть горевшее смущением лицо. В её-то годы краснеть! Всё последние тревожные дни, полные печали и одиночества, не иначе. В это время только и оставалось, что предаваться размышлениям, а когда они измучивали, то все силы и время тратили на помощь нуждавшимся, а их было немало в Аделхейте.

Делма думала над словами Троя, услышанными в ночь празднования во дворце, и над тем, что рассказал сын. Сомнения терзали её, путали, не давая толком понять собственные чувства, но сегодня Делма могла себе признаться в том, насколько она заблуждалась. Судьба будет несправедлива к ней, если не позволит исправить это и вновь увидеться со снежным соседом. Она молилась о его возвращении, и желала победы в бою не меньше, чем родному сыну.

Столичный дом Миклосов так сильно пострадал, что жить в нём сейчас было невозможно. Прислуга сейчас находилась под крышей дома Кайонаодх, и Делма надеялась, что и сам повелитель лескатов по возвращению остановится на некоторое время у них, пока уладятся все вопросы. Тем временем, Кай вместе со своей помощницей подошла к зданию Ардиана, где ранее проводились представления, а сейчас открылась временная лечебница для горожан.

Делма неспешно поднялась по ступеням, глядя на многочисленные трещины, на них. Прекрасное здание выстояло, и принимало всех нуждающихся в свои стены. Они с Руминой приходили сюда каждый день и один из местных лекарей, разглядевший Делму из открытого окна, склонил голову в почтении, приветствуя эйслин.

Туманное утро окутало прохладой и заставило поёжиться. Варя вздрогнула, когда следующий порыв свежего ветра ворвался в окно, раскрывая его настежь. Девушка торопливо подбежала к нему и закрыла, проверяя надёжность защёлки. Затем она вернулась к подруге, терпеливо восседавшей на табуретке, стоявшей посреди каюты, словно сказочная Рапунцель. Роскошные волосы осыпали плечи и спину феи, мягкой волной ложась на пол. Варя на мгновение залюбовалась подругой, глядя на её профиль, который золотило рассветное солнце.

– Ты красавица, Карамелька, – отвесила она комплимент, но фея только опустила голову, пряча лицо в прядях волос.

Варя подошла к подруге и вновь взялась за гребень, продолжая приводить волосы в порядок. Для удобства она решила сплести косу и поинтересовалась:

– Что грустишь?

– Ах, Варвара! Где взять смирения и сил?

– Суровый челябинский мужик никак не поддаётся? – улыбаясь, спросила Варя.

– Мой дорогой Нейл может и «челябинский» немного, – поняла по-своему фея, – но достойнейший из воинов.

– Ну, я вроде как то же самое и сказала, – пожала плечами девушка, продолжая укладывать длинные пряди, – наш Ревард – лучший.

– Так близко и так недосягаем… – прошептала печально Карамель, – я была так самонадеянна? Не быть мне Дюймовочкой из Мейрна. Стоило бы пропасть навеки.

– Я тебе пропаду! – погрозила ей гребнем Варя, – вот придумала!

– Впервые в жизни мне удалось коснуться его и обнять, – тихо проговорила фея, – что ж, эти мгновения стоили того. Я не стану жалеть, хоть и не знаю, что же мне делать дальше.

– С меня советчик – так себе, – отозвалась за спиной подруги Варя, – но вот в группе в универе у нас была такая – Юлька Малашкина. Так вот она за Ромкой Щукиным всё бегала-бегала, в любви признавалась, а он – ноль на массу. А потом ей осточертело и просто игнорить стала. Как будто и нет его. Так ты знаешь, что?

– Что? – насторожилась фея.

– Он через несколько дней за нею сам бегать стал, проходу не давал, – хмыкнула Варя, – знаю, что странно это, но иногда и такое случается. Может и Ревард у нас в душе «Щукин» окажется? А может и это не сработает. Зато нервы целее будут.

– Учиться смирению – это хороший совет, Варвара, – кивнула Карамель и поднялась со стула.

Её тяжёлая коса скользнула по плечу, опускаясь ниже колен, и фея посмотрела на подругу своим ясным взглядом.

– Я буду терпеливой и буду учиться. Я приложу все силы.

– Я рада, – Варя обняла подругу, – обещай, что так и будет, что бы ни случилось.

– Клянусь тебе, Варвара, – Карамель вздрогнула, замерзая в одной рубахе.

– Давай, начнём с того, что кое-кто сам зашнурует свои ботинки, – потянула Варя, кивком головы указывая на обувь, стоявшую у одной из узких коек.