— Но чем он так плох? — спросила я.

— Он убийца, Анна, он убивал охотников и их семьи, и не раз. Я узнала это, когда уже была беременна, — случайно подслушала его разговор с братом.

— Это ужасно, — согласилась я. — Ужасно. То, что охотники убивали вас целыми семьями, а вы их. Самое нелепое, что никто не мог даже предположить, что среди вас есть и те, кто никого никогда не убивал, как вы с Григори, на всех картинках касини — кровожадные монстры, — добавила я, вспоминая все, что читала в книгах.

— Бабушка пряталась всю жизнь и тоже никогда не убивала, нас таких сотни, Анна, — сказала Элен задумчиво.

— А твоя бабушка никогда не говорила об этих тварях, к которым относится профессор Пинклтон? — спросила я. — Она ведь была очень старая, вдруг что-то знала…

— Нет. Мы ничего не знали о них, — ответила Элен. — Правда, есть одна легенда, ну ты знаешь, как обычная сказочка, я никогда не воспринимала ее всерьез, да и бабушка, думаю, тоже. И вообще, она, возможно, к делу не относится.

— Расскажи, — попросила я.

— Полностью я ее не помню, ее хорошо и страшно рассказывала бабушка, я все хотела ее выучить, думала, знаешь, что времени у нас… — голос Элен задрожал, и она осеклась на полуслове, быстро захлопав ресницами.

Я подошла и, сев рядом на кровать, обняла ее и прижала к себе.

— Можешь не рассказывать, только не плачь, пожалуйста. Тебе надо выздоравливать, а не расстраиваться, — сказала я, похлопывая ее по плечу, и Элен всхлипнула.

— Анна, я не могу поверить, что ее не стало… — прошептала она, потянувшись за салфеткой.

— Я тоже, — призналась я. — Миссис Тетчер всегда мне нравилась. Честно. Забавная, подозрительная, слегка пьющая бабуля.

— Она была довольно вредной, — всхлипнула Элен. — А как она доставала меня своей народной медициной!

— И еще в карты выиграть у нее было невозможно, она постоянно жульничала. — добавила я, и Элен улыбнулась. — А ты помнишь, какие пошлые анекдоты она нам рассказывала?

— Да, нам тогда было лет по тринадцать, — вспомнила Элен, улыбаясь, но вдруг снова посерьезнела. — Я не знаю, как мы теперь без нее… Я так люблю ее.

— Элен, все будет хорошо! Ты и Григори живы, она так хотела, чтобы вы жили! Бабуля прожила долгую счастливую жизнь, и я уверена, она хотела того же для тебя, — сказала я подруге, и та согласно кивнула в ответ, вытирая слезы краешком салфетки.

Поняв, что Элен успокоилась, я перевела разговор на другую тему, казавшуюся мне очень важной:

— Знаешь, я тут подумала, может, ты попытаешься поговорить с Нортоном насчет того, чтобы пойти на сотрудничество с охотниками и помочь им с этими новыми тварями? Думаю, война против третьего лица поможет поставить вражду на паузу.

— История согласна с тобой, это и вправду может немного примирить всех нас, хотя бы на время, — согласилась Элен. — Я попробую. Так все же рассказать тебе ту легенду?

— Только если тебе не будет это тяжело, — сказала я.

— Нет, я уже в порядке, — ответила Элен и легла, поглаживая уснувшего Григори. — В общем, бабуле ее рассказывала еще ее бабуля, было это как минимум пару веков назад. Когда-то, очень давно, касини жили в совершенно другом месте, прекрасном и богатом. Но жили там и еще одни существа, дрошаны, кажется, так их называла бабушка. Они были кровожадными, злобными тварями, не хотели делить дом с нами, касинями, и началась война. Дрошаны убили почти всех, они окружили крепость и уже почти прорвались внутрь, когда двухсотлетняя королева, одна из самых сильных касиней, создала портал и ушла со всеми своими оставшимися в живых подданными и детьми. Не знаю, конечно, насчет правдивости этой сказки, но вот что некоторые из нас мнят себя потомками королевы, это факт. Например, семейка моего бывшего. Пф… — фыркнула Элен презрительно. — Голубая кровь.

— Ну а вдруг правда голубая? — возразила я. — Представляешь, ты можешь выйти замуж за настоящего благородного принца.

Элен засмеялась.

— Благородного принца? — воскликнула она. — Да он и на благородного коня не потянет!

И мы прыснули со смеху, разбудив Григори, который непонимающе смотрел на нас сонными глазками, но тоже улыбался, разделяя всеобщее веселье.

— Тогда, может, все-таки стоит согласиться на проживание в отеле «Брокс»? Или я бы могла переступить через свою гордость и поговорить с Чарли, он предлагал устроить вас в лесном отеле у своего друга.

— Нет, оба варианта паршивые, — ответила Элен. — Я уже позвонила Нортону, вчера. Он рад моему решению и согласен, чтобы мы жили у него. У семьи отца Григори нам будет безопаснее всего, к тому же он вроде бы хорошо относится к малышу.

— Было бы здорово, чтобы у вас все наладилось, — мечтательно протянула я и получила укоризненный взгляд.

— Нет, не думаю, что мы сможем быть вместе. Этот вариант событий я отбросила еще три года назад, и сомневаюсь, что за это время Нортон стал лучше, — ответила моя подруга немного раздраженно.

— Ладно, я поняла, и больше никаких намеков! — пообещала я.

— Буду искать нам с Григори новое безопасное место и сразу съеду от Нортона, как появится возможность, — сказала Элен, и я согласно кивнула.

Мы пробыли в том паршивом отеле еще два дня и все же решили переехать. Элен стало намного лучше, и теперь она вновь ходила и почти не жаловалась на боль. Швы мне пришлось также снимать самостоятельно, подруга наотрез отказывалась ехать в больницу, заявляя на все мои протесты, что там тоже могут оказаться дрошаны. Убежденная ее доводами, я все же согласилась и легко вынула нитки из шва все тем же обычным пинцетом для бровей, чем необычайно гордилась после.

За все это время Чарли так ни разу и не позвонил. Когда я рассказала все Элен, она расстроилась, казалось, не меньше моего. Подруга высказала предположение, что наверняка семья Чарли так же приложила руку к нашему расставанию и настояла на прекращении общения со мной. Я, если честно, и сама так думала. Больше мы не говорили о Чарли, и я старательно избегала мыслей о нем, всякий раз ругала себя за любое воспоминание. Но все равно постоянно, особенно ночью, мысли о Чарли проползали в мою голову, и я просыпалась со слезами на глазах. Элен была права. Даже на меня нашелся тот, кто заставил влюбиться.

Мы сменили еще два таких же поганых дешевых отеля с несвежими простынями и линялыми обоями, денег становилось все меньше, и нам пришлось принять действительность. Однажды утром мы упаковали чемоданы, чтобы все же перевезти Элен и Григори жить в дом ее бывшего, а я должна была вернуться в Академию и продолжить обучение.

Вызвав такси, я помогла Элен погрузить вещи и села с ними вместе на заднее сиденье.

— Тебе не обязательно нас провожать, — сказала Элен.

— Я знаю. Просто хочу убедиться, что с вами будет все в порядке.

— Не сомневайся, будет. Нортон очень обрадовался нашему переезду, — заверила меня подруга.