и безысходно до нереальности образов: они могли бежать за ней, они могли догнать, схватить, и тогда уже ничего не поможет… Все это в целом плыло цветными искорками и грезилось невозможным. И леденяще страшным.

Дыхание Дианы сбилось, она не смогла бы посмотреть назад, даже если бы захотела. Вдруг, нежданно для нее и ужасно во всем проявлении происходящего, ее каблук попал в щербинку между камнями улицы. Щиколотка подвернулась, послышался треск ломающейся шпильки. Диана со всего маху полетела на пол.

Перепуганная, Княгиня быстро поднялась на ноги, отрывая от пола ободранные, затормозившие падение ладони. Наклонившись в сторону, Диана попыталась поднять слетевшую с ноги туфлю. Она увидела, что платье на колене разорвано, а кожа вместе с чулком разодрана до кровавых пятен.

Из глаз снова полились слезы, более от злости и обиды, чем от боли, которую не успел просигналить по телу остановившийся где-то у дальних залов разум. Диана старалась поскорее починить каблук, но ее руки тряслись от двойной нервной взбучки тем больше, чем больше она торопилась соединить обломанные концы точно по рельефу сколов, дабы срастить их силой своей мысли. Все еще надеясь взять себя в руки ради своего же спасения, Диана сделала шаг к стене, намереваясь к ней прислониться и, получив упор, вернуть себе проворность, одновременно же не отдавая отчета в том, что сейчас лучше всего кинуть поломанную обувь в сторону, а еще лучше зажать в руке, чтобы не оставлять следов для преследования, и бежать дальше сломя голову, спеша укрыться в своих покоях.

Голая ступня опустилась на холодные булыжники, и тут Диана глухо вскрикнула, ощутив жгучую резь в связках. До побеления десен стиснув челюсти, она, хромая, добралась до каменной стенки и оперлась об нее лопатками.

Несколько секунд прошумели в висках неопознанным течением времени.

— Диана? — послышалось отчетливо с далекого другого конца улицы.

Глаза Княгини воткнулись в темень адского коридора, где различимо звучали быстрые подкованные шаги. Ее рука в судороге сжала туфлю. Бежать было бесполезно: слишком болела нога, слишком много времени было потеряно на возню со шпилькой.

— Диана?.. — чересчур быстро к ней шагнул из пустоты Алан. — Как ты?..

Возможно, Диане, которой казалось, что она просто мчится по улице, не могло прийти в голову, что в длинном платье, на огромных каблуках, она просто ползет как мокрица по камням по сравнению с широким мужским шагом натренированных в битвах ног. Ног, которые она сейчас ненавидела больше всего на свете. А Алан, признаться, бежал за ней без порывов, трезво и расчетливо живо, передвигаясь, однако, по сплетению коридоров скорее наугад, чем по продуманному плану. Циники, генералы могли назвать Диану дурой еще раз за то, что она почти что в точности повторила самый обычный маршрут в свою половину ада, а она была слишком переполошена, чтобы подумать, и не запутала свои шаги, чтобы подрагивающее в груди чужое сердце не смогло ее найти среди бесконечной, но все же имеющей свои очертания, паутины пещер.

— Скотина, не подходи!.. — с надломом взвизгнула Княгиня. Свободная рука вскинулась вверх, готовясь расчихвостить ногтями любого, кто посмеет к ней приблизиться.

— Не бойся меня, я не хочу тебе ничего плохого, — голос Алана прозвучал спокойно, ничем не выдавая хоть йоты его волнения. Его ладонь подалась вперед, отражая словно нерешительность и словно… застенчивость подняться вверх в знак мира или коснуться чужого плеча. — Ты в порядке?

— В полном, — прохрипела Диана, не найдя иронии для приправы.

— Ты вся в крови. Ты упала?.. — спросил Алан, окидывая ее тем же прохладным, нейтральным взглядом. — По этим ухабам нельзя бегать на женских каблуках, — сказал он, как будто школяр, читавший ей теорию преисподней. Алан попытался сблизиться, но рык Дианы остановил его.

— Не двигайся, дьявол!..

— Я не сделаю тебе ничего плохого, — повторил Алан. — Я пришел, чтобы узнать, все ли у тебя нормально. Ребята переборщили. Они извиняются.

— Чтоб они сдохли, твои ребята!.. — как горячий пар выпустила клубы злости Дианы. — Вместе со своими извинениями!..

— Они не мои. И если сдохнут, я плакать не буду.

— Вот и отлично! Надеюсь, так и случится!.. — Диана, негодуя, принялась приделывать сломанную шпильку обратно. — Стадо скотов!.. Тупоумные баранищи!.. Нападающие только сворой, какая они и есть всегда!.. Какими мужественными они, должно быть, теперь себя чувствуют!..

— Уверен, что Варф чувствует, — голос Алана не менялся. Его пальцы ненавязчиво выхватили туфлю Дианы и поспешили починить за две секунды. — На, забирай, — Диана взяла свою обувку и поспешила нацепить на некрасиво припухшую ногу. О, черт… Только этого публичного уродства ей еще и не хватало. — Давай помогу, — Алан потянулся, чтобы заживить ее ссадины, но получил по руке.

— Лапы прочь!..

— Ты вся дрожишь. Ты сейчас снова упадешь и еще вдобавок чего-нибудь себе переломаешь. Давай руку, я тебе помогу.

— Знаешь, что?!.. — Диана рванула от Алана, словно срывая с рук цепи. Оступившуюся голень разрезали мучительные кнуты, но она без звука стерпела адские мучения. Ее глаза метнули в генеральское лицо горящие головешки. — Перестань корчить из себя героя-любовника, Красавчик!.. Если ты думаешь, что таким образом сможешь меня заполучить, то знай: ты не добьешься этого ни в этой жизни, ни в следующей!.. И своим друзьям передай, что они меня не получат!.. Никто из вас меня не получит!.. Клянусь кровью мужа!..

Диана, пылая гневом, отмахнулась от Алана и, превозмогая жуткую боль, зашагала прочь, держась прямо из остатков своих сил.

Алан смотрел ей вслед, опустив подбородок. В этой хромающей впереди фигуре, казавшейся такой избитой и придавленной, просвечивало сейчас столько нечеловеческой злости, столько горечи и униженной, растоптанной в прах гордости, что, чудилось, как ими трепещет вокруг воздух. И в этот момент ему стало предельно ясно, что Диана не примет помощи. Ни его, ни кого-то другого. Она вообще никого и ничего не примет. Ей нужен был только Князь. Теперь это было настолько очевидно, что Алан чувствовал, насколько идиотскими выглядели и генеральские разговоры с попытками угадать, кто из них больше нравится Княгине, и его собственные бредовые мысли приглянуться ее глазам. Для него сделалось простым и понятным, что в чувствах Дианы существовал только Самуил, остальные же были лишь марионетками, рабами и шестернями, которые можно, покрутив в руках ради минутного удовольствия, выкинуть в грязь за ненадобностью. Потому что только она была великой Княгиней и хозяйкой преисподней, истинной женой дьявола, только Диана и ни одна женщина более… До недавнего времени.

Алан повернулся без вздоха, ощущая ноздрями, как ложится безжизненный, нехолодный и нетеплый воздух преисподней на столь же омраченную нечувствующую грудь. Свободный от ожиданий,