И вот еще что важно, Натан, если ты увидишь ее такой размягшей и расстроенной, опасайся проявить свою природную доброту. Никогда не отказывайся от жестокостей, которые оживляют чувство и придают ему блеск. Она будет тебя за них упрекать, но она будет любить тебя. Если же вдруг ты будешь так неловок, что перестанешь быть злюкой, она ни словом тебя не упрекнет, но начнет меньше любить тебя. Во-первых, ты потеряешь часть своего очарования. Во-вторых, ей будет с тобой скучно, совсем как с мужем. В то время как с обожаемым злодеем никто не соскучится, тут не зазеваешься, надо же следить, наступило ли затишье, нужно стараться, чтобы добиться милостей, нужно глядеть на него заплаканными глазами, нужно надеяться, что завтра он будет с тобой ласков. Короче, приходится страдать, и это интересно.

И правда, на следующий день он оказывается милейшим, и это просто рай, они так это ценят, ценят ежечасно, ведь они понимают, что на такой почве не произрастают бледные цветы скуки, ведь они ежечасно боятся его исчезновения, этого рая. Короче, жизнь насыщенная, наполненная мукой. Грозы, бури, внезапное затишье, радуга. Пусть у нее будут радости, как без этого, но не так часто, как страдания. Вот именно так создается священная любовь.

Самое ужасное, дорогой мой Натан, что эта священная любовь, покупаемая такой гнусной ценой, — тем не менее одно из чудес света. Но при этом и соглашение с дьяволом, которое заключает тот, кто хочет, чтобы к нему испытывали священную любовь. Они заставили меня притворяться жестоким, я им этого не прощу! А что делать? Они нужны мне, они так прекрасны, когда спят, мне нужен их запах молока и хлебцев, когда они спят, мне нужны их жеманные педерастические жесты, мне нужна их стыдливость, так быстро переходящая в доступность в сумраке ночи, потому что нет ничего, что бы их удивило или ужаснуло, если это имеет отношение к любви. Мне нужен ее взгляд, когда она ждет меня, когда я должен прийти, она так трогательно ждет на пороге среди роз. О, ночь, счастье, о, чудо ее поцелуя на моей руке! — Он поцеловал свою руку, посмотрел на женщину, наблюдавшую за ним, улыбнулся ей от всей души. — И к тому же, превыше всего, о, ангельский нектар, о, необходимость в этой гениальной нежности, которую они дарят только в начале страсти и только жестоким. В общем, жестокость, чтобы купить страсть, и страсть, чтобы купить нежность!

Он подбросил в воздух дамасский кинжал, подарок Михаэля, положил его на стол перед розами, посмотрел на молодую женщину, и его охватила жалость. Ее переполняла юная сила, она была так величественна в своей двойной жертве, и тем не менее, вскоре, недвижная, она должна была лечь в землю, и тогда радость весны не коснется ее, первые проклюнувшиеся цветы, веселый шум птиц в ветвях — все это будет без нее, она, холодная и безжизненная, в душном ящике, где так мало воздуха, в деревянной коробке, а дерево это уже существовало, уже было где-то раньше. «Дорогая моя приговоренная», — прошептал он. Открыв шкаф, он достал оттуда плюшевого мишку, в сапогах со шпорами и в сомбреро, с милым выражением грусти на лице. Он протянул ей его. Она махнула рукой, отказываясь, и прошептала неслышное «спасибо».

— Жаль, — сказал он, — это было от чистого сердца. Ну вот, шестой прием — уязвимость. Да, конечно, Натан, будь мужественным и жестоким, но если ты желаешь быть любимым по первому классу, ты должен помимо всего прочего разбудить в ней материнское чувство. Под силой она должна угадывать унцию слабости. За высоченным детиной им необходимо угадывать ребенка. Какая-то хрупкость порой, но не слишком, ни в коем случае, — им это страшно нравится, вызывает у них невероятную нежность. В общем, девять десятых гориллы и одна десятая сиротки — такое сочетание кружит им голову.

Седьмой прием — изначальное презрение. Проявить его надо как можно раньше, но ни в коем случае не выражать вербально. Они очень внимательны к словесному выражению, особенно в самом начале. Презрение, проявляющееся в некоторых интонациях, в улыбках, они чуют сразу, оно им нравится, оно их сладко тревожит. Подсознание нашептывает им: он презирает потому, что привык, чтобы его любили, оттого он ни в грош не ставит женщин. То есть — образ хозяина, перед которым все они стелются. «А я, а я, я тоже хочу стелиться», кричит их подсознание. Собака, которую я завтра соблазню, будет ходить за мной всегда. Она будет так рада, что выходит со мной гулять, будет бежать впереди, но оглядываться на меня, дабы убедиться, что я на месте, что это сокровище, которым я являюсь, никуда не делось, и во весь опор помчится ко мне, вскочит на меня передними лапами и чудесно меня измажет. Какая женщина способна на это?

Восьмой прием — обходительность и комплименты. Если их подсознание любит презрение, их сознание, наоборот, жаждет обходительности. Этот прием особенно важен вначале. Потом уже без него можно обойтись. Но в процессе обольщения ее приводит в восторг, что лишь она пленяет того, кто презирает всех остальных, что лишь она — чаровница. К вышеуказанному презрению ты добавляешь обожание на словах, таким образом, что она говорит себе: вот единственный человек, который меня понимает. Ведь они жаждут, чтобы их понимали, не особенно задумываясь над тем, что же это на самом деле означает. Спроси ее, когда она будет уходить, о знаменитой фразе «муж ее не понимает». Попробуй выяснить, что же она имеет в виду под этим «не понимает меня», и ты сам удивишься, каким невнятным будет ответ.

Значит, вначале — усиленные комплименты. И не бойся перегнуть палку. Они всё подряд глотают. И лучшая наживка — тщеславие. Тщеславны? Да, но прежде всего неуверены в себе. Им так необходимо, чтобы их подбодрили. Потому что утром, в зеркале, они находят столько несовершенств: волосы тусклые и слишком сухие, предательская перхоть, слишком открытые поры, суставы какие-то ужасные, особенно последний, на мизинце, маленький калека-горбун с ничтожным ногтем. То есть ты понимаешь, какую службу сослужишь ей, сделав из нее богиню? Они совсем не уверены в себе. Отсюда — болезненная потребность в новых платьях, которые сделают их новыми, снова желанными. Ох, бедные их ногти, длинные и накрашенные, их идиотские выщипанные брови, их дурацкая покорность законам моды. Скажите им, что в этом году модны юбки с дырой ниже спины, и они побегут надевать дырявые юбки, открывающие их голые полусферы. Хвали все, даже бессмысленные кошмарные шляпки, которые они на себя напяливают, эти вечные нагромождения на голове. Комплименты им нужны как воздух, как новые платья, они сразу дышат полной грудью и расцветают. Короче, будь для нее источником веры в себя, и она не сможет без тебя больше обходиться, даже если тебе и не удалось соблазнить ее в первый же вечер. Она будет думать о тебе, просыпаясь по утрам, повторять про себя твои хвалы, завивая кудри, и это повышает ее способность к концентрации. В скобках замечу: не бойся время от времени быть скабрезным. Это снимет барьеры. Если однажды ей станет известно, что ты знаешь о ее секретном руне, что ты воображаешь себе это руно, белокурое, каштановое или темное, — ее защита нарушена.

Девятый прием, похожий на седьмой, — скрытая сексуальность. С первой же встречи она должна угадать в тебе самца, почуявшего самку. В том числе следует допускать насилие, почти незаметное, которому она не сможет противиться и которое ей не будет неприятно, коль скоро приличия соблюдены. Например, между двумя почтительными фразами невзначай назвать ее на «ты», как бы оговориться, и тут же извиниться за это. И прежде всего, нужно глядеть на нее прямо, с оттенком легкого презрения, ласки, желания, безразличия и жестокости: хорошая смесь и недорогая. В общем, мерзкий пронизывающий взгляд, взгляд захватчика, ироничный и спокойный, словно бы ты забавляешься, глядя на нее с некоторым неуважением и произнося при этом уважительные речи, взгляд, в котором прячется тайная фамильярность. Осанна, кричит тогда ее подсознание, он же настоящий Дон-Жуан! Он нисколько меня не уважает. Как у него это здорово получается! Аллилуйя, я так нежно смущена и не могу сопротивляться! Ты видишь, сколько противоречий. Сильный, но ранимый, презирающий, но осыпающий комплиментами, уважительный, но сексуальный. И каждый новый прием усиливает и оттачивает действие предыдущего, увеличивая тем самым его привлекательность.