— Давайте. Мне нужно вернуться в Напу только кодиннадцати часам, а до тех пор меня подменяет Патрик.

— А после одиннадцати вы выходите на дежурство? —Берни пришел в ужас. — Когда же вам удается поспать?

— Никогда. — Она весело улыбнулась. — Сегодняя просидела до пяти утра с пятимесячным малышом, который заболел крупом. Ктакому режиму тоже можно привыкнуть.

— Я бы так не смог, — простонал Берни. —Именно поэтому я работаю в «Вольфе», а не стал врачом, хотя об этом мечтала моямать. Знаете, — он лукаво прищурился, — вы — предел мечтаний любойеврейской мамы. Будь вы моей сестрой, моя мать была бы бесконечно счастлива.

Меган рассмеялась.

— А вот моя мама умоляла меня не поступать вмедицинский колледж. Ей хотелось, чтобы я стала медсестрой, или учительницей,или, на худой конец, секретаршей. Чтобы я повстречала на работе какого-нибудьславного человека и вышла бы за него замуж.

Берни ухмыльнулся:

— Я уверен, что теперь она отчаянно гордится вами,разве нет?

Меган скромно пожала плечами:

— Когда как. По крайней мере, стараниями брата у неепоявились внуки, а не то она замучила бы меня своими жалобами. — Онабросила взгляд на часы и с улыбкой сказала Берни:

— Пожалуй, мне пора. Где мы с вами встретимся?

— В «Этуаль» в шесть часов. — Эти слова вырвалисьу него непроизвольно, и он тут же принялся мысленно укорять себя. С тех пор,как умерла Лиз, он не водил туда никого, кроме матери. А потом махнул на всерукой. «Этуаль» — замечательное место, где можно посидеть и выпить, а Меган неиз тех женщин, которых можно приглашать в какие-нибудь второразрядныезаведения. Он подметил в ней врожденную изысканность манер и вкуса. Он понимал,что Меган — необычная женщина, она очень умна, она — отличный врач и надежныйдруг.

— Тогда до встречи. — Задержавшись в дверях, онаулыбнулась ему на прощание, и весь день после ее появления ему работалоськак-то веселей.

В половине шестого он вышел из кабинета и не спеша купилфранцузскую булку и флакон любимых духов Меган, а затем отправился в «Этуаль».Он вручил подарки Меган, когда они уже сидели за столиком друг против друга.Она изумилась.

— Господи, и все это мне? — И хотя она оченьобрадовалась, Берни понял по ее взгляду, что она чем-то огорчена.

— Что-нибудь случилось? — спросил он чуть позже,попивая кир. Выяснилось, что им обоим по вкусу этот напиток; заодно Мегансообщила, что провела детство в Провансе и в совершенстве владеет французскимязыком, чем произвела на Берни глубокое впечатление.

— Не знаю… — со вздохом сказала она и выпрямила спину.Она всегда откровенно отвечала на его вопросы, и он спокойно выслушал еепризнание. — Когда я увидела новорожденного малыша, что-то случилось сомной. — Берни не торопился прерывать ее. — Я впервые ощутиланевероятную тоску, о которой прежде слышала от других женщин. И призадумалась:а правильно ли я распорядилась своей жизнью? — Отпив глоток, она грустнопосмотрела на Берни. — Какая ужасная судьба — вовсе не иметь детей,правда? Такая мысль никогда еще не приходила мне в голову, Наверное, я простоустала после бессонной ночи с больным ребенком.

— Думаю, дело не в усталости. Я твердо знаю: дети — этолучшее, что у меня есть. А вы очень умны и все понимаете. В отличие отбольшинства женщин вы отдаете себе отчет в том, чего вам недостает.

— И что же делать? Похитить чьего-нибудь ребенка илипопытаться забеременеть от мясника из магазина в Напе? — Меган улыбалась,но можно было без труда заметить, что ей не по себе, и в ответной улыбке Бернипромелькнула тень сочувствия.

— Полагаю, добровольцев найдется более чемдостаточно. — Он ни за что не поверил бы в обратное. В зале стоялполумрак, но он заметил, что она слегка покраснела. Было слышно, как вотдалении негромко звучит рояль.

— Возможно, но мне бы не особенно хотелось раститьребенка одной. Я даже не вполне уверена, что хочу иметь детей. Носегодня, — на лице у нее появилось задумчивое выражение, а в голосепослышались мечтательные нотки, — когда я взяла этого малыша на руки… Дети— великое чудо. — Она подняла глаза на Берни и пожала плечами. —Пожалуй, я впадаю в излишний лиризм. Мне и так неплохо живется.

Берни ответил, думая не только о ней, но и о самом себе:

— Но вы могли бы жить еще лучше.

— Возможно. — Ей расхотелось продолжать разговорна эту тему. Как и всякий раз, на нее нахлынули воспоминания о Марке, и ейстало тоскливо, несмотря на то, что со времени его гибели прошло многолет. — Зато мне не приходится возиться с пеленками. Я только размахиваюфонендоскопом направо и налево, и никто не запрещает мне любить чужих детей.

Такая жизнь показалась Берни одинокой. Он не допускал мыслио том, что смог бы обойтись без Джейн или без Александра, и решил сказать обэтом Меган.

— Мне было тридцать семь лет, когда родился Александр,и я считаю это самым счастливым событием в своей жизни.

Меган растрогало его признание.

— А сколько лет было вашей жене?

— Почти двадцать девять. Но будь Лиз на десять летстарше, она все равно родила бы его. Она хотела завести еще несколькодетей. — Как жаль, что этого не случилось. Как жаль, что она умерла. И какпечально, что Марк погиб. Но это произошло, и никуда от этого не денешься. АВерни и Меган придется жить дальше.

— Во время приема мне часто доводится видеть не слишкоммолодых матерей. По-моему, они очень храбрые женщины. Мне нравится, что они всесделали вовремя, успели погулять, насладиться свободой, как следует поработать.Порой мне кажется, что и детям с ними лучше, чем с молодыми родителями.

— Ну так что же? — Он улыбнулся, поймав себя натом, что ведет себя как Руфь. — Заведите ребеночка. Она от душирасхохоталась в ответ:

— Я передам своим родителям, что получила у васавторитетный совет.

— Скажите им, что я вам разрешил.

— Непременно. — Они тепло посмотрели друг надруга, а затем Меган откинулась на спинку стула, прислушиваясь к звукам рояля.

— А что они за люди? — С самого начала онпочувствовал, что Меган интересна ему и хочется узнать о ней как можно больше.Он успел выяснить, что она мучается, раздумывая, не завести ли ей ребенка, чтоона училась в Рэдклиффе и Стэнфорде, что ее жених погиб во Вьетнаме, что онародом из Бостона, а живет в долине Напа, но этим все его познанияограничивались. А кроме того, он понимал, что Меган замечательная женщина,которая нравится ему. Очень. Может быть, даже слишком сильно, но ему нехотелось признаваться в этом даже самому себе.

— Мои родители? — Вопрос Берни удивил ее. Онкивнул и услышал в ответ:

— Пожалуй, очень славные. Отец почти все время проводитна работе, а мама души в нем не чает. Мой брат считает их обоих сумасшедшими.По его словам, его не прельщает необходимость проводить чуть ли не каждую ночьв больнице, помогая женщинам при родах, и к тому же он хочет разбогатеть, апотому пошел в психиатры. Но, на мой взгляд, он серьезно относится к своемуделу. — Она задумалась и с улыбкой добавила: