Они ждут Хичжин уже полчаса: сидят в машине на обочине дороги перед музеем искусств, откуда ино должна выкрасть какую-то вазу династии Мин, на боку которой нарисована трёхногая собачка. Итого – первое крупное нарушение закона под руководством детективов Квана и Ли этой ночью. Вскоре им предстоит нарушить закон ещё раз – когда они проберутся в морг к телу шамана Лю.

– Проще было бы вызвать Хэги-Сэги, – повторяет Тэун. Он предлагал этот путь вчера вечером, когда их безумная команда разрабатывала «суперплан», но от идеи пришлось отказаться. Харин заметила, что призывать насекомых Союля не стоит – с ними никто, кроме кумихо, не справится, а ей потребуются силы для возможной схватки с Тангуном.

От этой мысли леденеет кровь. Как лисица, лишённая бусины, может противостоять богу существ, если даже с токкэби она не может справиться?..

Харин говорит, что у неё есть одна безумная идея, но не раскрывает подробностей. Тэун противится: безумные идеи – это по его части, и это ему следует защищать свою лисицу. Харин просит его не соваться в мясорубку.

Он и сам понимает, что противостоять монстрам смертный вроде него не сможет – не по зубам будут, даже если его защищает бусина кумихо. Но отпускать Харин одну и ждать, как принцесса в башне… Не по Тэуну такой расклад. Он решает найти способ помочь своей даме, просто говорить об этом сейчас не станет. Скажет позже, когда со всем разберётся.

А потом они с Харин укатят в закат на её крутой тачке, сядут у берега моря и прикинут, где купят домик на Чеджудо. Если Харин вообще захочет жить на Чеджудо, в её родном крае.

– У тебя слюна течёт, – говорит Юнсу, не глядя на Тэуна. Тот трогает языком сухую губу.

– Ничего и не течёт. Сам такой.

Они косятся друг на друга с подозрением в излишней чувствительности и оба почти одинаково хрюкают.

– Что будешь делать после того, как мы завершим дело? – спрашивает Тэун, желая убедиться, что не один он чокнулся на представительнице мифической расы и его напарник и лучший друг – такой же поехавший, что строит ближайшие планы с русалкой.

Юнсу качает головой и вытягивает руку из открытого окна в стылую ночь, освещаемую жёлтыми фонарями. Свет от них падает на асфальт противный, всё вокруг превращает в триллер.

– Вы нашли нож, которым убили ённо? – спрашивает Юнсу, словно говорить о будущем боится. Тэун фыркает.

– Джи нашёл с помощью какого-то камешка. Сказал, что уничтожил, и ённо ко мне больше не сунется.

– Ну, – хмыкает Юнсу, – хоть кто-то к тебе больше не сунется.

Тэун корчит рожу, зная, что друг не видит. Тормошить его, заставляя говорить на тему, которую он поддерживать не хочет, отпадает всякое желание, и в воздухе между ними повисает невысказанное сомнение. А что, если у них ничего не выйдет?.. Несмотря на происходящее, начинённое мифическими существами под завязку, Тэун и Юнсу – два простых смертных человека, ввязавшихся в дела, о которых они ничего знать не должны были. И бороться двум смертным с монстрами наравне не получится.

Когда к ним спускается Хичжин, пряча под курткой крохотную вазочку, Тэун думает о том, что его шансы выйти сухим из воды в этот раз стремятся к нулю быстрее, чем ему бы хотелось. И хвалёная удача может обойти стороной везучего детектива Квана.

* * *

В морге при полицейском участке холодно и тихо. Тэун пробирается к нужной полке, вооружившись только фонариком. Табельное оружие он на всякий случай припрятал в кобуре под курткой, но сейчас доставать его нет надобности: вряд ли списанные мёртвые преступники сейчас восстанут, чтобы помешать Тэуну срезать кусочек кожи с тела шамана Лю… Не восстанут же?

«Дядя, ты пересмотрел фильмов про зомби», – пацан в ухе почти смеётся, насколько может судить Тэун. Он шикает.

«С вами не поймёшь, что шутки, а что правда, – обиженно замечает Тэун. – Вдруг кто-то из местных трупов окажется квисином, поднимется сейчас с полки и ка-ак бросится на меня».

«Ну, квисин может, – соглашается пацан, – а вот обычный человек после смерти обратно не возвращается».

Успокоил, как же. Тэун находит нужную дверь и отпирает её заготовленным ключом, который стащил из халата судмедэксперта До этим вечером. Не без помощи пацана, надо признать. Пацан вообще много чем Тэуну помогает, и была бы воля последнего, он бы давно мальчишку в Великий Цикл отправил, в следующее перерождение. Пацан заслужил хорошую жизнь.

«Справа, верхний ряд, третья полка», – подсказывает он. Тэун послушно шагает в темноте, подсвечивая себе дорогу фонариком.

– Так, – тихо говорит он, зная, что камеры наблюдения во всём здании должны были вырубить Хичжин с Юнсу, – надеюсь, мне удастся с тела снять хоть частичку кожи и не придётся вынимать у него изо рта зубы…

Он открывает полку с нужным трупом, выдвигает её на себя и, приподнимаясь на носочки, заглядывает наверх. Тело шамана Лю не изменилось с тех пор, когда Тэун видел его в последний раз, разве что теперь он чуть чернее – то ли из-за отсутствия света, то ли от охлаждения.

Тэуна передёргивает от отвращения. Пересиливая себя, он тянется к плечу шамана зажатым в руке перочинным ножиком, смоченным в родниковой воде какого-то горного заброшенного храма – Харин сказала, что это подействует на тело, погибшее в ритуале, сильнее, чем святая вода.

– Та помогает, только если жертва – католик, – пояснила Харин, отдавая Тэуну пузырёк с водой. – Шаман Лю католиком не был.

Резонно. Тэун втягивает носом холодный воздух и касается чёрного тела шамана лезвием. Чуть-чуть надавить и…

Позади него раздаётся грохот – дрожат металлические дверки шкафов останкохранилища, одна из них, взвизгнув, отлетает в стену, вытолкнутая изнутри нечеловеческой силой. Тэун орёт и прыгает в сторону, прочь от грохота. Он оборачивается, выставив вперёд пистолет, задним умом понимая, что простые пули не одолеют зомби, ведь из ящиков в морге вылезти могут только они. И кто теперь прав, а, пацан?

Из открывшейся ячейки трупохранилища наружу сперва потянулись голые ноги – бледные, волосатые, с худыми ступнями и длинными когтями на больших пальцах, – за ними показался голый бледный торс, обмотанный простынёй. Фонарик Тэуна выхватывает из темноты новый кошмар, который отпечатался на обратной стороне век одного смелого детектива (раз он ещё не наделал в штаны, он, определённо, смелый!) и теперь будет преследовать его в снах.

Фу, твою же мать, католический боже милостивый! Тэун – убеждённый атеист, но дичь, выходящая за рамки всего привычного, может кого угодно до веры довести.

– Ты