Али промолчал на этот раз, но промолчал красноречиво.

– Как думаешь, Али, ты бы с этого свидания вернулся? Мехтиев, конечно, человек пожилой, но ты ведь всегда без оружия ходишь. Снег, метель… Нашли бы тебя к оттепели.

Ветер продолжал усиливаться. Даже памятник, казалось, начинал подрагивать. Не было ничего на свете, кроме этого ветра, снега, памятника и двух мужчин возле постамента.

– Зачем ты мне это говоришь? – спросил Али.

– Не знаю. Я ведь тебе хотел подарок сделать, – Гринчук полез во внутренний карман куртки и достал что-то, завернутое в шелковый платок. – Узнаешь?

– Ты хочешь мне его вернуть? – спросил Али.

– Можно и так сказать. А можно и по-другому. Ты мне его подарил по приказу Мехтиева. Значит, не от себя, не от души. Для меня это, если по цене судить, взятка в особо крупных. Я даже боюсь спрашивать, сколько он может стоить. Тем более что это тебе дед подарил. Вот я и подумал, что тебе он нужнее. Так что, подарок не это. Подарок – вот это.

Гринчук достал из того же кармана листок бумаги с печатью и положил его на колени Али, придавив сверху кинжалом.

– Есть у меня один знакомый эксперт, должничок. Я попросил, а он мне сделал справочку, что кинжал этот не является холодным оружием, а является просто произведением декоративного искусства. Можешь ты его спокойно носить с собой.

– И что? – спросил Али.

– Ничего. Носи на здоровье. И мне можешь не верить. Сходи на встречу.

– Ты меня отпустишь?

– А на хрена ты мне сдался? Сходи, поболтай с работодателем. Постарайся не умереть от счастья общения.

– А тебе с этого что?

– Не расслышал, – наклонился к Али Гринчук.

– Тебе с этого что, Зеленый?

– Если сможешь, спроси у Мехтиева, кто ему обещал протекцию в новые дворяне? Имя-фамилию, если получится. Хорошо?

Гринчук достал из кармана ключ от наручников, освободил Али руки, спрятал браслеты в карман.

– До встречи, Али. Ты мой телефон помнишь?

– Помню.

– Если успеешь, позвони сразу. Если не успеешь – я не обижусь. Потом поговорим. Да?

Гринчук встал, потянулся.

Али что-то сказал.

– Что ты сказал? – переспросил Гринчук, наклоняясь.

– Я позвоню через сорок минут.

– Отлично. Пока.

Гринчук поднял воротник и, как в воду, ушел в метель.

Али осторожно взял листок бумаги и спрятал его в карман. Потом взял кинжал. Встал и отряхнулся.

Оружие спрятал в карман. Мехтиев, наверное, уже ждет.

А Полковник никого не ждал. И очень удивился, когда в дверь его квартиры позвонили, и на пороге появился Гринчук.

– Добрый вечер, – сказал он, отряхиваясь. – Пустите в гости?

– Входите, – пригласил Полковник. – Какими судьбами?

– Не поверите – истосковался по вам – сил нет ни каких. Все думаю, как там мой самый любимый полковник, как там у него дела…

– Не рехнулся ли окончательно от обилия информации, – подхватил Полковник. – Вы вчера чуть не уложили Владимира Родионыча с инсультом.

– Но ведь не уложил! – разуваясь, похвастался Гринчук. – Зато, каким трагическим голосом он меня по телефону проклинал!

– А перед этим требовал, чтобы я уничтожил и вас, и Михаила и Братка вашего любимого. На кухню идите!

– Обидно, – сказал Гринчук.

– Что именно? – уточнил Полковник. – Что приказал, или что не убил?

– Старый я становлюсь, начинаю ошибки допускать, – Гринчук прошел на кухню, и остановился у газовой печки.

Подержал руки над огнем, потом потрогал чайник, убедился, что он теплый и стал греть руки на нем.

– Все сработали, как и предполагалось. Даже девочка меня приехала убивать строго по графику.

– Это вы о чем? – насторожился Полквоник.

– Не обращайте внимание, Полковник, это я о своем, о девичьем.

– Не хамничайте, Юрий Иванович.

– Ни в одном глазу, честное пионерское, – Гринчук переставил чайник на огонь. – Там все в порядке, я и девочка живы. А горюю я о том, что Инга, дай бог ей здоровья, ни слова мне о таких страшных действиях Владимира Родионыча не сообщила. И даже не намекнула. А я ей, наивный, аж двести пятьдесят тысяч долларов пообещал за шпионаж в свою пользу.

Полковник полез в холодильник, достал сыр, масло и колбасу, поставил на стол:

– Есть хотите, наверное?

– Не без того. Хотя я не жрать сюда пришел. Я здесь хотел подождать одного звонка. Можно было, конечно, в кабак закатиться, но потом все равно пришлось бы вас искать.

– Зачем?

– А пусть будет сюрприз, – засмеялся Гринчук.

– Как скажите, как скажите, – Полковник подошел к печке, поднял крышку на чайнике и заглянул под нее. – На пару чашек хватит.

– Вы давно с Владимиром Родионычем работаете? – спросил Гринчук.

– Да уже лет семь.

– Работа нравится?

– Вы меня допрашивать пришли?

– Нет, просто интересно, много людей хотели бы занять ваше место? – Гринчук разломил палку копченой колбасы пополам и с хрустом откусил от одной половинки. – Есть желающие?

– Откуда я знаю? – желчно осведомился Полковник. – Они ко мне бегут толпами, звонят по телефону и пикетируют с плакатами вход в мою квартиру. Освободи должность, идиот, дай и другим поработать! И колбасу, между прочим, можно было бы порезать.

– Вы еще сыр предложите на хлеб класть! – Гринчук разломил кусок сыра и стал откусывать попеременно, то от колбасы, то от сыра.

– Свинство в его апофеозе, – прокомментировал Полковник.

Чайник закипел.

– Кипяточку в пригоршню плеснуть? – спросил Полковник.

– Некогда. Мне с минуты на минуту позвонят, и придется снова заниматься делами.

– Так кто вам позвонит?

– Ну, – Гринчук снова откусил колбасу, поэтому пришлось сделать паузу, чтобы прожевать и проглотить.

И только он управился с куском, как зазвонил в очередной раз его мобильный телефон.

– У меня зазвонил телефон, – сказал Гринчук. – Да? Рад тебя слышать. Честное слово – рад. Я тебе не соврал? Он попытался? Ладно, не мое дело. Тогда чего звонишь? О погоде сказать? Нет? А… И что он ответил? Так прямо и сказал? Какой молодец. Жаль, наверное, лично я ему сказать этого не смогу. Ладно, ладно, не мое дело.

Гринчук спрятал телефон в карман. С интересом посмотрел на Полковника.

– Вы на меня так смотрите, будто хотите сообщить пренеприятнейшее известие. Только учтите, после знакомства с вами у меня резко ухудшилось здоровье.