моих глазах выстрелившее откуда-то из неведомой выси призрачное щупальце пронзило одну из них и утянуло из нашего мира.

Наверное, я бы даже припустил наутёк, если б только на это ещё оставались силы. Но — нет, спёкся. Солёный пот ел глаза, лёгкие горели огнём, обожжённую кожу припекало, а ноги налились свинцом. Я согнулся в попытке восстановить сбившееся дыхание, тогда-то к нам и метнулась одна из теней.

Клюв вскинул руку, и потусторонняя пакость разлетелась кровавой дымкой, истаяла, перестала существовать.

— Жертвенные души! — донёсся мысленный возглас духолова. — Не так всё и страшно!

Седмень обернулся ко мне и спросил:

— Цел?

— Почти, — коротко отозвался я.

Один из учеников школы Извечного полдня подскочил, и сорвавшееся с его ладони золотистое сияние враз заставило поблёкнуть проглядывавший через прореху в форме ожог. Дальше между нами проскочила пурпурная искра, паренёк шарахнулся в сторону и мысленно выругался.

— Солнце! От тебя смердит магией крови!

Я был столь рад избавлению от изматывающего жжения, что даже не послал его к чёртовой бабушке, ну а дальше Седмень указал на центральный вход в пирамиду и объявил:

— Движемся все разом, прикрываем друг друга!

Пройти оставалось никак не больше тридцати саженей, а между сваленными в кучи телами оставались широкие проходы, вот только вокруг пирамиды кружило несколько сотен жертвенных душ. Ну как ринутся на нас все скопом?

— Строимся! — приказал Седмень.

Я подступил к Дарьяну и Огничу, намереваясь при прорыве держаться бывших соучеников. Фургонщик обеспокоенно заозирался.

— А как же призраки?

Кукла презрительно скривилась, Клюв глянул вверх и мысленно процедил:

— Они лишь приманка для демона! Корм!

Дарьян оказался с духоловом полностью согласен. Не дожидаясь остальных, он первым двинулся к пирамиде, ещё и сказал небрежней некуда:

— Предоставьте их мне! — После чего на ходу раскинул руки, будто намеревался обнять всех призрачных тварей разом.

Он сказал нам, мы его услышали.

Сказал вслух.

Черти драные, быть того не может!

Кровавые души метнулись к Дарьяну, начали врываться в его дух и растворяться в нём, переполняя извращённой силой. Фигура книжника враз засветилась призрачным багрянцем и начала терять материальность, её оторвало от каменных плит и даже приподняло на пару локтей. Дарьян точно взлетел бы и выше, не метни в него старший из учеников школы Извечного полдня сгусток ослепительного сияния. При попадании тот обернулся цепями солнечного света, и они приковали дух книжника к земле, задержали.

Я рванул было к товарищу, но сразу остановился, не понимая, что в такой ситуации можно предпринять и нужно ли предпринимать что-либо вовсе, ведь в прошлый раз во время небесного прилива Дарьян обуздал прорезавшийся атрибут самостоятельно, без всякого содействия наставников. Правда, тогда приблудные духи лишь кружили вокруг, сейчас же кровавые души врывались в книжника и бесследно в нём растворялись.

— Жалкие черви! — прошипел Дарьян, силясь высвободиться из призрачных пут, и вновь я предельно чётко расслышал его, будто в омуте и не властвовала тишина.

— Он одержим! — раздался мысленный крик Червеня, а миг спустя книжник дёрнулся так, что лопнула и развеялась вспышкой золотистого мерцания одна из полудюжины магических цепей.

Тайнознатцы взялись перехватывать кровавые тени, но тех было слишком много, и некоторые из них успевали до книжника дотянуться. Лопнула вторая цепь, и я выхватил из подсумка зачарованный ошейник, в прыжке защёлкнул его на шее Дарьяна.

Книжник взвыл и неожиданно резким тычком отшвырнул меня прочь, а миг спустя лопнули и раскалёнными стальными обломками разлетелись зачарованные звенья. Ошейник лишь на миг остановил приток силы, но даже этой мимолётной заминки хватило, чтобы охватившее фигуру Дарьяна сияние померкло и он опустился почти к самой земле.

— Держите его! — крикнул старший из ревнителей солнца, да только как?

Как — держать-то?

Кровавые тени собрались к нам уже со всей площади, тайнознатцы попросту не успевали их изничтожать, и когда лопнула ещё одна цепь, Огнич повторил мой манёвр — захлестнул шею Дарьяна плетью, свитой из волос лунного беса — ещё и не отпустил её, а перехватил обеими руками, упёрся ногами в землю и потянул на себя. Окутавшее книжника багряное марево окончательно погасло, а миг спустя в его грудь ударил луч ослепительного сияния.

— Изыди!

Вспышка развеяла все кровавые души разом, коса лунного беса мигнула самой настоящей молнией, её сорвало с шеи Дарьяна, вместе с ней рухнул на каменные плиты и Огнич. Книжник тоже не удержался в воздухе и упал, а вот обосновавшаяся в его теле сущность не сгорела, её лишь вышвырнуло вовне. Призрачный скелет, частично начавший обрастать столь же призрачной багряной плотью, взвыл и ринулся обратно к Дарьяну, но из бурлившего над пирамидой астрала выстрелило щупальце, пронзило потустороннюю тварь и стремительным рывком выдернуло из нашего мира.

Вот чёрт!

Дарьян начал было приподниматься, но тут же с ног до головы оброс костяной бронёй и без чувств уткнулся лицом в землю, а его магический доспех развеялся серой пылью. Огнич вроде бы оставался в сознании, но тело не контролировал, он распластался на каменных плитах, судорожно подёргивая руками и ногами. Старшему из ревнителей солнца тоже досталось: этот опустился на колени и пытался совладать с последствиями магического отката.

И как теперь быть?

Мои сомнения разрешил приказ Седменя.

— Под руки их и потащили! Живо!

Старшему ревнителю солнца помогли подняться соученики, ещё один юнец на пару со мной вздёрнул с земли Дарьяна. Мы закинули руки книжника себе на плечи и поволокли его вслед за Червенем и Седменем, которые уже тащили через площадь Огнича.

Первыми ко входу в пирамиду подскочили духоловы. Под каменным сводом начало разгораться багряное сияние, и Кукла прямо на бегу выудила из сумки на боку тронутую разложением голову мартышки, метнула её внутрь. Клюв спешно перекрыл проход силовым барьером, и полыхнувшее в пирамиде белое пламя не сумело вырваться вовне, на нас лишь повеяло смертью, тленом и разложением. Огонь тотчас погас, следом развеялся магический полог, мы поднажали и заскочили в коридор, подсвеченный мягким красноватым мерцанием каменных плит. Пол оказался запорошен прахом, под ногами захрустели кости, и никто не заступил нам на дорогу — ни живые, ни мёртвые.

Бежим!

Стены украшала сложная вязь сливавшихся в непонятную мешанину узоров, скользнувший по извилистым линиям взгляд неожиданно выхватил силуэт женского тела, и будто мозаика сложилась — как-то разом разобрал решительно всё.

Мерзость какая! Уж лучше бы и не вглядывался в эту пакость вовсе!

Обнажённые люди свивались в объятиях по