целое, и будто мало того — демоническое отродье очухалось и поднялось на своих отростках-щупальцах. Уродливая туша разом взметнулась на два человеческих роста, распахнулись горевшие злобным безумием блюдца-буркалы, с омерзительным чмоканьем распахнулась страшенная пасть.

Ближе всего к этой образине находилась четвёрка учеников школы Извечного полдня, именно к ним два щупальца и устремились. Старший из ревнителей солнца успел прикрыться золотистым барьером, но удар демонической конечности оказался столь силён, что парня сбило с ног и покатило кубарем. Он рухнул в лестничный проём, и это ему ещё повезло — стоявшего рядом юнца сочившееся кровью щупальце обвило и подтянуло к раззявленной пасти. Демон разом откусил жертве голову, а изуродованное тело метнул в одного из припустивших прочь юнцов.

Хрустнуло! Чудовищный удар снёс бедолагу с крыши, и лишь последний из четвёрки ревнителей солнца сумел благополучно укрыться за спинами пластунов.

Повезло.

Ему повезло, не мне.

Я валялся на каменной плите, не в силах ни подняться на ноги, ни избавиться от выжигавшей меня изнутри энергии. Стискивал, стискивал и стискивал своей волей тугой сгусток жгучего сияния, стремясь поскорее выдавить его из себя, — и всё впустую. Сознание начало путаться, на миг я утратил сосредоточенность, и хватка моей воли соскользнула с ядра. Оно тотчас дрогнуло и начало разбухать, окуталось призрачным огнём, который враз докатился до оправы и своим натиском без малого её разорвал. Каким-то чудом мне удалось перебороть этот напор, а дальше прикипевшие к узлам верхнего полукружия языки пурпурного пламени свились в энергетические жгуты, и небесная сила хлынула из едва не лопнувшего ядра сразу по четырём направлениям. Напор на излив резко ослаб, на первый план выдвинулась боль в расшатанных узлах и перегруженных меридианах — старых и новых, прожигаемых прямо сейчас.

Жгучие потоки вырывались из меня по рукам и напрямик к обеим ключицам — в тело словно раскалённые крючья загнали, ещё и рванули их в разные стороны. Разом набухли на спине и лопнули стародавние рубцы, лицо словно смяла чья-то незримая длань, из носа потекла кровь. В глазах помутилось, но я заставил себя встать.

Выпрямился — да! Превозмог обстоятельства!

Истекавшее ядовитым багрянцем демоническое отродье скользнуло ко мне в обход алтаря, а я замер с раскинутыми руками, не в силах сдвинуться с места. Внутри расцвёл обжигающе-оранжевый цветок, но незамаранным его огненный аспект не пробыл и удара сердца: сначала пятнами гнили проявился переходящий в черноту фиолет, а дальше решительно всё перекрыл пурпур. Второе колено атрибута вросло в мой дух и напитало его пламенем, то взревело и выплеснулось наружу — в мгновение ока я оказался объят им с ног до головы.

«Обжигающая аура!» — припомнилось название этого аркана, а дальше пурпурное пламя рывком разошлось во все стороны, захватило круг сажени в три шириной.

Горю! Горю и не сгораю!

Черти драные, да это даже приятно! Никакой боли, никакого жжения! Лишь тёплым воздухом веет! Красота!

Обогнувшее алтарную плиту отродье бросилось в атаку и ударило, но его осклизлое щупальце прогорело в прах, и пурпурный огонь побежал по шкуре, слизывая сочащуюся из неё кровь.

Демон взвыл от боли и ярости, оставил меня и метнулся к пластунам, намереваясь одним стремительным рывком смять их всех скопом. Разложенные вокруг тех кости взмыли в воздух и обернулись ажурным куполом — при ударе он треснул, но выдержал натиск, а нанизавшаяся на длинные шипы тварь высвободилась и шарахнулась прочь — прямиком к спуску в пирамиду. Оттуда в её брюхо ударил узкий луч солнечного сияния, а следом в рану метнули шар голубого огня. Внезапная атака не только ранила демоническое отродье, но и отвлекла от пластунов — прикрывший их купол вновь осыпался на плиты, но не развалился на отдельные кости, а обернулся огромным шаром-клеткой. Тот бесшумно подкатился к шарившей щупальцами по лестнице гадине и охватил её костяным капканом, стиснул, пронзил шипами, начал давить!

Духоловы взялись накачивать свою конструкцию энергией, присоединилась к ним и троица пластунов, но потусторонняя гадина никак не желала подыхать — она билась и силилась освободиться. Я совладал с эйфорией и шагнул вперёд, намереваясь спалить чудище своей огненной аурой, вот только атрибут уже вытянул из меня решительно всю небесную силу: пламя резко скукожилось, затрепетало на коже, облепило и сдавило, а затем втянулось внутрь и погасло. Я разве что на ногах устоял.

Впрочем — не важно. Костяной капкан совладал с демоническим отродьем и рассёк его на множество истекающих гнилой кровью кусков. Те извивались и пытались срастись в единое целое, но ученик школы Извечного полдня враз оказался рядом и обдал их струёй золотистого огня. Старший из ревнителей тоже выбрался на крышу пирамиды, взялся помогать, и пламя мигом перестало развеиваться и гаснуть, начало уплотняться и будто бы вбирать в себя солнечный свет, выжигая не только плоть и кровь, но и саму суть переродившегося жреца.

Парочка духоловов без сил повалилась на плиты — сейчас они скорее походили на своих дохлых подопечных, нежели на живых тайнознатцев. Седмень оценил усердие учеников школы Извечного полдня и вмешиваться в изничтожение демона не стал, вместо этого убежал на край крыши, оттуда махнул рукой Червеню. Худой колдун присоединился к уряднику, а после на пару с молчаливым тайнознатцем опрометью кинулся к лестнице.

Я кое-как доковылял до края площадки и обнаружил, что сброшенный с крыши юнец упал на верхний уступ пирамиды и вроде был ещё жив. Но голова шла кругом, а от одного только взгляда вниз у меня подкосились колени, и я подобру-поздорову отступил на несколько шагов назад. Потом опомнился и спустился на площадку между лестничными пролётами, чтобы на пару с Огничем втащить на вершину пирамиды так и не очнувшегося Дарьяна.

Золотистый солнечный огонь ещё не успел окончательно испепелить останки расчленённого демона, и фургонщик уставился на них во все глаза.

— Эта пакость здесь откуда⁈ — охнул он.

Ответа на этот вопрос у меня не имелось, да и было откровенно не до того.

— Ему как-то можно помочь? — обратился я к духоловам, имея в виду Дарьяна.

Чернокожая колдунья вопрос проигнорировала, Клюв приподнялся на одном локте, хрипло откашлялся и потребовал:

— Оставь! Сам очухается!

— А что за призрачная дрянь в нём сидела? — поинтересовался тут уже и Огнич.

— Хозяин мертвослова, — ответил Клюв и надолго приник к фляжке с ромом, после утёр подбородок и сказал: — Случается такое. — Он вновь завалился на спину и хохотнул: — Ну да изгнание по высшему разряду провели! Теперь не