– Завтра я войду в дом Лолы. Вряд ли она сама там будет, но я надеюсь вытянуть информацию из агента. Если нет, останется одно – надеяться, что соседка, Анна Бакстер, уже вернулась из отпуска, тогда я выиграю немного времени.

Флоранс нахмурилась. Бертран посмотрел на мать – с вызовом, даже сурово. Он боялся, но был переполнен любовью.

– 3 сентября Франк Милан возвращается на работу – информацию вывесили на сайте сегодня ночью. Не позднее 4-го я буду знать все. Увижу Лолу и пойму, что она почувствовала.

Бертран вышел из кухни, не сказав больше ни слова. Мать проводила его взглядом. Какая сила сошла с ума на небесах и заставляет ее сына так мучиться? Что, если он больше не нужен Лоле? Флоранс неделями, месяцами не решалась заговорить на эту тему, но сейчас начался обратный отсчет. Правильно ли я поступила, найдя адрес? Она замерла, внутренний голос у нее в голове сухо чеканил: «Твой сын мог умереть. Радуйся, что он выбрался из своего логова. Радуйся упрямству мальчика. Радуйся, что он не отмалчивается и идет вперед».

Наверху Бертран лежал на кровати с фотографией в руках. Я позвоню в твою дверь, Лола. Минуту спустя он произнес вслух: «Я люблю тебя».

Дафна пришла в дом к издателю, расцеловала малыша Мило, извинилась за опоздание и не перечитывая подписала договор на кухонном столе, где Макс старательно нарезал хамон.

– Вкуснотища, просто слюнки текут! Где Бертран?

– На балконе.

– А Тристан?

– Его сын попал в больницу с аппендицитом, – объяснил Делорм. – Мальчика прооперировали во второй половине дня, все прошло хорошо и…

Макс издал вопль, от которого у окружающих кровь застыла в жилах, а его жена Дженна уронила графин с водой. Прибежавший Бертран зажимал рану, пока Дафна вызывала «Скорую».

– «Биша»[68] на углу улицы! – сказала Дженна.

– Нет, нужно ехать в травматологию, – спокойно и уверенно заявил фотограф.

Макс был очень бледен, его жена находилась на грани обморока. Бертран прижимал к ране полотенце, которое успело промокнуть, пока он комментировал диспетчеру травму. Он скомандовал: «Дайте еще одно!» – повернулся к страдальцу и велел не смотреть. До приезда пожарных[69] фотограф еще дважды менял полотенце, сохраняя полное спокойствие. Рана выглядела страшно, но Бертран был уверен, что все обойдется. Через полчаса Макса поместили в «Скорую», с ним поехали жена и фотограф, а Дафна осталось с Мило. Она усадила его перед телевизором и вернулась на кухню – ребенка нужно было накормить. Они с аппетитом поели. Дафна задала мальчику кучу вопросов, на которые он отвечал молчаливой улыбкой, а через десять минут заснул ангельским сном на кушетке. Перенести его в постель? А если он расплачется?

Слава богу, Мило не проснулся, когда зазвонил мобильник Бертрана.

– Это секретарь «Вашего агентства», – произнес девичий голос, – я подтверждаю встречу мсье: завтра, в 11.00, на аллее де Контраван в Сен-Тибо-де-Винь. Вы его жена?

– Мать его ребенка.

– Я звоню, потому что наша сотрудница не хотела бы потратить время зря.

– Я все ему передам, и он перезвонит в случае отмены, но не раньше завтрашнего утра: вечер у него занят.

– Будьте так любезны, назовите еще раз фамилию мсье.

– Руа.

Завибрировал ее телефон. Дженна сообщила, что Макса будут оперировать, и попросила остаться с Мило.

– Я лягу в гостевой комнате.

– Он спит?

– На диване.

– Ничего, я уложу, когда вернусь.

– Договорились. Передай Бертрану, что он забыл телефон, а ему звонила девица из агентства по недвижимости и подтвердила завтрашнее свидание. Если не пойдет, пусть сообщит ей утром.

Потом позвонил Бертран, и Дафна не отказала себе в удовольствии сказать гадость – назвала секретаршу заполошной. «Спасибо». Сен-Тибо-де-Винь. Почему это сочетание кажется мне знакомым? Журналистка укрыла Мило, послушала, как он сопит, и ушла в гостевую, где включила огромную плазму и решила смотреть «Матч-пойнт» Вуди Аллена. Удача на отскоке[70]. Просто удача, подумала Дафна, почувствовав приятный толчок маленькой ножки.

Франк проснулся в чужой постели, сел и спросил, не может ли произведенная энергия напрямую подаваться на велосипеды.

– Warum Night?[71] – ответила женщина, вернувшая ему слух.

Это была их вторая ночь за четыре месяца. Первый завтрак Франка на кухне Беттины. Они не говорили ни о завтрашнем дне, ни о более далеком будущем. Беттина Хохбах и Франк Милан пока не ступили на определенный путь, они только наметили направление в жизни. Остальное терялось в белом тумане, который так напоминал дым над лабораторией в тот страшный день. Он вернулся из Безансона 1 июля и вышел на работу, пока неофициально. Он сам сообщил об этом на сайте сегодня утром. Ему требовалось время – он передвигался по коридорам, сильно хромая. Запрещал себе форсировать события. Контролировал отделочные работы в лаборатории. Спокойно размышлял над уравнениями. О своей прежней жизни – немного… достаточно. Плохо. Больно. Потеря, разрыв, вопросы. Моменты, где допустил ошибку, свалял дурака, напортачил.

Она.

И тем не менее Франк беседовал с коллегами, улыбался им. Еще один перерыв в работе он сделает с 15 июля по 15 августа: ему на месяц привезут Ленни и Марию. Он мог бы все объяснить Камински, но призрак партнера был весьма капризным, появлялся и исчезал, когда хотел, и сам решал, что слушать… Франк приспосабливался. Детство подготовило меня к общению с монстрами.

Бывали часы, когда ему почти нравилось общество Камински, но в этот день партнер не «пришел».

Инженер заработался, вернулся поздно, один, на белой машине, невидимый в белом мольтоновом тумане. Он поздно лег, но на следующее утро – такое же туманное – встал рано, выпил кофе, принял душ, подумал о Марии и Ленни, которые прилетят в следующее воскресенье на большом белом самолете под надзором бортпроводницы, и она не будет моей бывшей женой. Его так и подмывало произнести: «мерзавки-надевшей-не-белое-а-кремовое свадебное платье». Хуже всего, что она не была мерзавкой, и он это знал.