сообщил о приемлемости идеи переговоров через посредников. Вот тогда на переговорной арене появился лорд Карадон (Хью Фут), представитель Великобритании. Бывший губернатор Кипра, имеющий значительный опыт общения с греческой и турецкой общинами острова, Карадон внес в переговорный процесс такие свои качества, как проницательность, воображение и сверхчеловеческое терпение. Он принялся сводить воедино резолюции латиноамериканских и неприсоединившихся стран. Его задача состояла в поисках консенсуса, который включал бы два основополагающих принципа: вывод израильских войск и неоспоримое право Израиля — как, впрочем, и других стран Ближнего Востока — на существование при условиях полного и равноправного суверенитета. Поначалу приверженцы двух резолюций не были склонны проявлять достаточную гибкость, но тут ситуация на Ближнем Востоке снова обострилась критическим образом. Израильский эсминец “Эйлат” был потоплен 21 октября египетской ракетой, а 24 октября израильтяне ответили артиллерийским обстрелом основных нефтяных сооружений в египетском портовом городе Суэц. Обе страны обратились с жалобами в Совет Безопасности, который решил в максимально возможной степени ускорить поиски мирного решения конфликта.

В середине ноября энергичные дипломатические усилия лорда Карадона стали приносить свои плоды. Была выработана формулировка, устраивающая большинство членов Совета Безопасности, хотя ее положения далеко не в полной мере удовлетворяли как израильтян, так и арабов. И вот 22 ноября была единогласно принята Резолюция № 242 Совета Безопасности ООН. Некоторые пункты Резолюции были сознательно сформулированы таким образом, чтобы они допускали неоднозначное толкование. Текст Резолюции, в частности, гласил:

“Совет Безопасности… подчеркивая недопустимость приобретения территорий военным путем и наличие необходимости установления справедливого и долгосрочного мира на Ближнем Востоке, чтобы каждое из государств региона могло жить в состоянии безопасности…

1. Подтверждает, что следование принципам Хартии требует установления справедливого и долгосрочного мира на Ближнем Востоке, причем необходимо обеспечить выполнение обоих нижеследующих принципов:

(1) Вывод израильских вооруженных сил с территорий, оккупированных в ходе недавнего конфликта;

(2) Прекращение всех притязаний или состояния вооруженного конфликта, уважение и признание суверенитета, территориальной целостности и политической независимости каждого государства региона и их права жить в мире в безопасных и признанных границах, не опасаясь угроз или актов насилия;

2. Подтверждает также необходимость

(а) гарантированной свободы мореплавания через международные водные пути региона;

(б) достижения справедливого решения проблемы беженцев;

(в) гарантий территориальной неприкосновенности и политической независимости каждого из государств данного региона путем принятия мер, включающих установление демилитаризованных зон;

3. Просит Генерального секретаря назначить Специального представителя, который должен прибыть на Ближний Восток для установления и поддержания контактов с государствами, вовлеченными в конфликт, с целью выработки соглашения и содействия в достижении мирного и приемлемого урегулирования в соответствии с положениями и принципами настоящей резолюции…”

Резолюция была по-разному воспринята сторонами конфликта. Арабские страны подчеркивали, в первую очередь, такие ее положения, как вывод войск и решение проблемы беженцев. Израильтяне, напротив, уделили особое внимание отсутствию определенного артикля перед словом “территории” (в пункте 1.1 “Вывод израильских вооруженных сил с территорий…”), что позволяло им, равно как и американцам, интерпретировать это требование как “вывод с некоторой части, но не со всех территорий”. Кроме того, Израиль подчеркивал важность таких положений, как признание суверенитета и территориальной целостности стран региона, отказ от применения силы в регионе, гарантированная свобода мореплавания через международные водные пути и, наконец, назначение Специального представителя, который должен “выработать соглашение и содействовать достижению мирного и приемлемого урегулирования” — что означало, по мнению израильской стороны, окончательное урегулирование. В конце концов резолюция стала вполне приемлемым документом, подводящим итоги того, что было — если называть вещи своими именами — наступательной военной кампанией; более того, текст этой резолюции представлял разительный контраст со всеми теми нападками, которым Израиль подвергся после Синайской кампании 1956 г. Помимо всего прочего, на этот раз поведение большинства делегаций отражало новую атмосферу умеренного, но устойчивого оптимизма. “Резолюция № 242 Совета Безопасности ООН знаменует выход на новый уровень достижений международной дипломатии по отношению к ближневосточному региону, — писал Артур Лалл, бывший представитель Индии при ООН. — Никогда еще перспективы мира на Ближнем Востоке не были более благоприятными, чем в начале 1968 г.”. Точка зрения Лалла получила достаточно широкое распространение. Она была отнюдь не самой незначительной и уж тем более не последней из числа дипломатических иллюзий, связанных с надеждой на то, что у арабо-израильского конфликта может быть рациональное решение, достижимое путем переговоров.

Глава XXII.

Израиль — империя

Объединенная столица

Народ Израиля словно вышел из тьмы на свет. Даже семьи погибших были охвачены всепоглощающим чувством восторга и потрясены колоссальным масштабом победы — особенно чудом объединенного Иерусалима. О значительности июньской победы свидетельствовала не только эйфория израильтян, но растерянность и испуг арабского населения, чьи города и деревни оказались под израильским контролем. На всех карнизах каменных домиков, разбросанных по территории, занятой Израилем, были вывешены трепещущие белые тряпочки, а арабские обитатели этих домиков сидели, растерянные и онемевшие, терзаемые страхами: чего можно ждать от новой власти чужаков, что будет с работой и сбережениями, какой будет ситуация на рынке, в том числе и на валютном рынке? На территории в 28 тыс. квадратных миль, нежданно-негаданно оказавшейся в израильском владении, проживало не менее 1 млн этих “нечаянных граждан”, в том числе 670 тыс. арабов на Западном берегу и в Восточном Иерусалиме, 356 тыс. в секторе Газа, 33 тыс. в Синае и 6 тыс. (в основном друзы) на Голанских высотах.

В первую очередь израильтянам необходимо было разобраться с арабами на близлежащей территории, то есть с теми, кто жил по ту сторону барьера, разделявшего Иерусалим на протяжении последних девятнадцати лет. Тедди Колек[196], коренастый, крепко сбитый, энергичный мэр израильского Иерусалима, обнаружил, что в его ведении теперь находится столичная территория, по площади вдвое превышающая еврейский Новый город, с арабским населением, насчитывающим 67 тыс. человек, и что арабы Восточного Иерусалима стали, в буквальном смысле этого слова, согражданами, а точнее, “согорожанами” евреев-иерусалимцев. Правда, юридический статус этих новых сограждан был пока еще не вполне ясен — как, впрочем, и обязанности израильской администрации по отношению к ним в рамках международного законодательства. Следовало учитывать также и то обстоятельство, что еврейские святые места и кладбища в зоне, находившейся под арабским контролем, были разорены и осквернены — при явном попустительстве иорданских властей и в нарушение Родосского соглашения о перемирии. Тем не менее с первого же дня израильское правительство приняло решение относительно того, что все жители Иерусалима, как евреи, так и арабы, имеют равные права на жизнь в условиях закона и порядка, на свободу отправления религиозных обрядов, а