Кано выбрался из машины и подал мне руку.

— Прошу сюда, — указал на посольство. — Автомобили нужно убрать с видного места.

Я отвергла его помощь.

— Не ходите за мной. Присмотрите за шаером, хорошо?

— Волнуетесь о нем?

— Не хочу, чтобы меня обвинили в том, во что он вляпается самостоятельно. Простите за откровенность, Кано, но этот Рикадор, — я невольно выделила голосом слово «этот», и дознаватель поморщился, — ведет себя неосмотрительно. Я понимаю, он переживает из-за брата и бросается в крайности… Убедитесь, что шаер не возомнит себя Драконом-основателем и не ринется совершать подвиги. И… Еще раз простите, что указываю… Ему бы бронежилет какой, а? С чешуей у него не сложилось, а защита не помешала бы.

Кано усмехнулся краешками губ.

— Все будет хорошо, Аня. Встряхните Валери. Оглядитесь пока. Когда она проявится, вам подадут сигнал. Не бойтесь, мы рядом.

Легко ему говорить! Я улыбнулась в ответ и прикусила губу, сдерживая дрожь. Рыжая красотка не казалась опасной, но я помнила: несколько часов назад она угробила человека шариковой ручкой и залилась слезами в надежде, что ее поймут и простят. Обманчивая простота… Я бы предпочла схлестнуться с пустынным драконом, чем встретиться с ней. От огнедышащей твари хотя бы ясно, чего ожидать.

Дверь трехсотлетнего замка, служившего ластонцам посольством, вылетела при давешнем взрыве, и теперь вход пугал зияющей темной дырой. Я медленно поднялась по широкой лестнице с низкими ступенями, отбросила ногой обугленную ветку. Раздраженно поправила диадему, которую Кано присобачил между лепестками короны и которая болталась с мерзким стекольным звоном. Споткнулась на пороге, кто бы сомневался… Заглянула внутрь и поразилась масштабам разрушения. Помнится, когда мы с Риком покидали это место, оно выглядело намного целее.

— Дурацкая затея, — пронесся по огромному залу мой нервный шепот.

Ветер, гулявший в помещении, поднял облако пепла и швырнул в стену, приоткрыв оброненный кем-то клочок блестящей обертки от конфеты.

«А Кано уверял, что тут создали историческую атмосферу», — мелькнула мысль.

Затем я увидела латинские буквы и крошки белого шоколада — любимого лакомства Арины Керейры, которое, помнится, она поедала за чтением книг.

— Что за абсурд здесь творится? — пробормотала напряженно. — Если это ловушка, то на кого?

— Кого?.. Ого?.. О?.. — ответило эхо.

И мне стало по-настоящему страшно.

Из дневника Арины Керейры

Я была права. Чем выше цель, тем ужаснее средства. Без крови не обойдется.

Без моей крови, чтоб вам всем провалиться!!!

Мне уже плевать и на принцев, и на бессмертие, и на безграничную власть, и даже на Патрика. Хочу проснуться и узнать, что долго болела, но уже выздоровела.

Ты наконец-то открыл свое сердце, папуля. Ценю. Наверное, даже верю, что у тебя может все получиться. На стороне Х магия встречается на каждом шагу, глупо притворяться, что ее нет. За кого они нас держат? Биология, зоология, физика… Да никакая наука не объяснит драконов!

Спасибо за доверие, папочка. Реальное спасибо. Впервые за последние годы я почувствовала себя человеком.

Кстати, не обольщайся. Да, сегодня кое-кто умрет. Не хотелось бы тебя разочаровывать, но это буду не я.

* * *

Долинея

С потолка упал комок копоти, и я подскочила от испуга. Многострадальная диадема слетела, покатилась по грязному полу. Достигла каменного стола в центре зала и шлепнулась у его основания.

Я чертыхнулась сквозь зубы. Поспешила к ненавистной безделушке, принялась сдувать с нее пепел… Как на зло, его немало набилось в мелкие завитушки, да и вокруг драгоценных камней виднелись серые порошинки.

— Да чтоб тебя! — Я стукнула этой штукой по испещренной глубокими линиями столешнице и вскрикнула, ободрав костяшки пальцев.

Диадема выпала из руки и, подпрыгивая, достигла центра стола. Еще и во впадину подходящего размера умудрилась втиснуться!

 Я мысленно прокляла и умников, всучивших ее мне, и многоходовки дознавателя, и приближавшуюся Валери. Попробовала дотянуться до золотого ободка, но выяснилось, что руки коротковаты. Пришлось залезть на стол, попутно размышляя, насколько соотносится такое поведение с образом древней принцессы. Сомневаюсь, что Ньепа прыгала бы по всех этих выемках и канавках, острые грани которых преотлично чувствовались сквозь тонкие подошвы раритетных сандалий с высокой шнуровкой.

— Только бы обошлось без журналистов, — пропыхтела я, ставя ноги в углубления более-менее подходящего размера и наклоняясь за диадемой. — Ну что за?..

Она застряла. Один из украшавших ее бриллиантов зацепился за шершавую стенку впадины и выниматься собирался лишь строго в вертикальном положении.

— Фигушки, — мое терпение улетучивалось. — Дальше не полезу!

А зря… Если подумать, синяки на пятках — это не так уж и страшно. Но я погорячилась, дернула диадему посильнее… Потом толкнула внутрь, рассчитывая расшатать.

Подо мной что-то скрежетнуло, причем скрежетнуло — очень мягко сказано. Звук был, будто одновременно включилось с десяток камнедробилок. Я даже не успела возмутиться — каменный стол разъехался, и диадема полетела вниз, в подсвеченную красноватыми огоньками темноту. В следующий миг я, вопя и размахивая всеми конечностями, последовала за ней, потому что разлом прошел аккурат посреди моего туловища, причем расширился он быстрее, чем до меня дошло, что надо бы не пялиться в неизвестность, а спасаться.

Твердая поверхность возникла неожиданно. Ощущение было таким, словно мной со всей дури швырнули в пыльный ковер. Каждая клеточка тела отозвалась тупой болью, однако кости вроде бы не пострадали. Силовое поле сработало на славу — пусть я слегка оглушилась, но сознание не потеряла и, кажется, отделалась испугом.

Перед глазами плавали звездочки. Красные, ха-ха. Как обычно, у меня все происходило не как у людей. К звездочкам прилагалась музыка — тихая и мрачная, в сочетании с окружающей тьмой наводившая на мысли о логове вампиров. Еще я слышала голоса — шушукавшиеся, сдавленные, преисполненные страха. И шорохи неопределенного происхождения — точь-в-точь как шелест крыльев. Плюс чавканье — смачное и назойливое. Едва не забыла о запахах — единственном, насчет чего сомнений не возникало. Пахло смолой и дымом, как будто неподалеку горел костерок из свежих сосновых веток. А еще — женскими духами и мятной жвачкой.

Я медленно перевернулась на спину. Чешуя, уже покрывавшая не только туловище и голову, но и конечности, противно царапнула по камню.

Рядом кто-то охнул. Алые огоньки стали ярче, вокруг самую малость посветлело.

Я попыталась протереть глаза, и едва их не выколола острой хренью, защищавшей пальцы. Лицо, к слову, тоже закрывала предположительно невидимая пластина. Я словно находилась внутри подвижного кристалла, и каждое движение сопровождалось неловким шарканьем об окружающие предметы.