Это могло означать лишь одно — в точке прохода через сферу «Заслона» что-то кардинально изменилось, и теперь вместо того, чтобы стремиться как можно быстрее преодолеть опасную зону, «Ураган» переводился в режим медленного инерционного полета.

Пирсов между тем направился к выходу из рубки и, проходя мимо Северцева, коротко бросил:

— Пойдемте со мной!

Офицер связи остался в рубке, а когда за ними задвинулась дверь капитанской каюты, о происшествии напоминал только белый листок бумаги, стиснутый в руке контр-адмирала.

— Что-то случилось, Юрий Викторович?

— Случилось. Оборонительная станция № 76 системы «Заслон» отказалась нас пропустить и требует немедленно остановиться.

С командиром станции была договоренность о нашем беспрепятственном проходе через зону его ответственности. Возможно, в последний момент он передумал, или это была ловушка, заранее подготовленная Ширамовым.

У меня не было ни времени, ни возможности проверить подлинность достигнутого соглашения. Приходилось полагаться лишь на слово этого офицера, и вот теперь он сообщает о том, что изменил свое решение…

— И если мы продолжим полет…

— То он откроет огонь на поражение.

— Сможет ли «Ураган» отразить эту атаку?

— «Отразить?» Смотря что вы подразумеваете под этим словом. Мы не можем подавить огневые точки станции, не разрушив ее саму и не уничтожив всех находящихся там людей.

Если же говорить о нашей защите, то крейсер выдержит одно-два прямых попадания, но преодолеть зону обстрела не сможет.

— Так что же нам остается? Вы, как я понимаю, не собираетесь открывать ответный огонь?

— Я не стану стрелять по своим!

С минуту Олег молча обдумывал вставшую перед ним дилемму. Наверно, он смог бы подчинить себе Пирсова и заставить его уничтожить преграждавшую им выход в открытый космос станцию.

В этом случае проблема переходила из военно- технической области в область морально-этическую. Год, проведенный на чужой планете, и ментальная сила, обретенная там, отдалили Олега от Земли. Сейчас он мог себе позволить смотреть на происходящее несколько отстраненно и оценивать его с точки зрения последствий для всей человеческой цивилизации.

Но имеет ли он право становиться на подобную позицию? Сколько раз в течение земной истории, богатой войнами, ее полководцам приходилось решать эту дилемму! Пожертвовать десятками, сотня ми, даже тысячами жизней ради сохранения миллионов!

И они почти всегда решали ее однозначно, в пользу миллионов. Вот только Олег чувствовал, что черное бремя, которое они при этом взваливали себе на плечи, никогда не рассеивалось бесследно. И он не знал, хватит ли у него сил выдержать такое бремя.

— Так как же вы решили поступить?

— Идти напролом, не открывая огня, и надеяться лишь на то, что в последний момент они одумаются!

— А если нет? Вы понимаете, чем обернется для Земли гибель вашего крейсера? Построить новый корабль такого типа до подхода ширанского флота Земля уже не успеет, а вся система «Заслон» не сможет остановить ни один ширанский корабль. Они пройдут сквозь нее в своем недоступном для нас слое пространства и выйдут для атаки уже в непосредственной близости от Земли!

— Я понимаю все это не хуже вас, Олег Сергеевич. Но стрелять по своим не стану.

— Что же, это ваше решение, и вы, безусловно, имеете на него право. Вот только, боюсь, отчет за него вам уже не перед кем будет держать. Если даже каким-то чудом «Урагану» удастся уцелеть, на Земле не останется ни одного компетентного органа, перед которым вы смогли бы отчитаться.

Сверкнув в сторону Северцева гневным взглядом, Пирсов повернулся к двери, и Олег в последний раз попытался его образумить:

— Вы хотя бы знаете офицера, который командует семьдесят шестой оборонительной станцией?

— Знаю!

— И что вы о нем думаете?

— Вполне надежный офицер!

— Надежный офицер не станет изменять своему слову, данному в таком важном деле!

Не ответив, Пирсов вышел из своей каюты, и Северцеву не осталось ничего другого, как только последовать за ним. Нагнав его уже в коридоре, Олег спросил:

— Скажите откровенно, Юрий Викторович, вы ведь надеетесь, что они не решатся открыть по нам огонь, одумаются в последний момент?

— Надеюсь.

— Мне бы вашу уверенность! К сожалению, мне слишком часто приходилось сталкиваться с людьми в военной форме, которые предпочитают слепо выполнять приказы, не задумываясь ни об их сути, ни о последствиях, которые может вызвать это бездумное подчинение.

В этой позиции есть лишь одно положительное качество. Ответственность за эти приказы лежит на тех, кто их отдает, исполнители вроде бы остаются в стороне. Хотя пилоты, которые сбросили когда-то бомбу на Хиросиму, подчиняясь приказу, в конце концов сошли с ума.

Пирсов ничего не ответил, только выступившие на его скулах желваки свидетельствовали о том, каких усилий стоило ему сдержаться.

Они вернулись в рубку, и Северцев сразу же бросил взгляд на электронное табло корабельных часов. До входа в зону обстрела семьдесят шестой станции им оставалось минут десять.

Едва Пирсов уселся в своем капитанском кресле, как в рубке мигнул и затем погас свет. Весь сразу — даже аварийные лампы, которые обязаны были гореть в любой ситуации, не включились.

— Это еще что такое?! — рявкнул Пирсов, давая наконец выход своему гневу. Никто ему не ответил.

Северцев вцепился в спинку овального дивана, на который он так и не успел опуститься.

В рубке единственными светлыми пятнами оставались обзорные экраны, которые почему-то продолжали работать, несмотря на отсутствие энергии.

Даже контрольные индикаторы на управляющих пультах погасли, и рубка сразу же наполнилась гулом недоумевающих людских голосов. Северцев их не слышал. От светлых овалов обзорных экранов к нему ползли какие-то шевелящиеся темные тени, и от их неясных очертаний веяло первобытным страхом, который охватывает человека, неожиданно узнавшего, что жить ему осталось несколько минут.

Одна из этих теней подползла к Олегу вплотную, так близко, что он почувствовал леденящий холод от ее прикосновения и услышал шепот:

— Что же ты не обращаешься к своему богу, смертный?

А в самом деле, почему? Но он знал, что таким обращением нельзя злоупотреблять. Слишком дорого оно обходилось.

И, стиснув зубы, Олег боролся с обступившими его тенями, отодвигая их от себя усилием воли. Через какое-то время ему удалось отодвинуть их настолько, что к нему вернулось ощущение времени и окружающей реальности.

Репродукторы громкого оповещения связи, которые включились в тот момент, когда его сознание было полностью заблокировано борьбой с тенями, надрывались, повторяя одну и ту же фразу: