Нарастающий вал публикаций в медиа усилил давление на Уитмен. Совет директоров Hewlett-Packard находил ее первое заявление недостаточно убедительным, сотрудники и акционеры соглашались с руководством. Поэтому Уитмен сделала то, чего от нее ожидали: она сожгла все мосты.

В тот же четверг около семи вечера, когда совет директоров Uber открывал совещание, чтобы обсудить итоги поиска нового главного исполнительного директора, Уитмен выложила три коротких твита281.

«Обычно я не комментирую слухи, но домыслы о моем будущем и Uber начинают раздражать282. Поэтому позвольте мне внести ясность. Я полностью предана Hewlett-Packard и планирую остаться генеральным директором компании. У нас впереди куча работы, и я никуда не собираюсь»283, – написала она. Сотовые телефоны у восьми директоров засветились и завибрировали один за другим – твиты Уитмен принялись циркулировать по твиттер-сообществу.

Последнее предложение звучало недвусмысленно: «Мэг Уитмен не будет генеральным директором Uber»284.

Билл Герли был огорчен.

Его фирма потратила недели, сватая Уитмен на пост главы Uber, и только ради того, чтобы в самый последний момент она публично вычеркнула свою кандидатуру. Набравшись сил и подготовившись к войне, Каланик начал играть грязно, чего Герли и опасался.

Теперь настала очередь Герли нанести удар. 10 августа партнер Benchmark Мэтт Коулер, находившийся на сафари на просторах Африки в окружении слонов, львов и бегемотов, начал обзванивать остальных членов совета директоров, сообщая им о следующем шаге Benchmark. Фирма подавала иск против Трэвиса Каланика, обвиняя его в обмане акционеров и нарушении фидуциарных обязательств, то есть вопиющем факте открытого противостояния с советом директоров высокоуважаемой компании285.

Этот отчаянный ход имел стратегическое значение. Каланик оказывался в осаде; он пренебрег своим обещанием назвать двух независимых членов совета директоров на те места, которые контролировал. Если бы он ввел двух марионеточных директоров в совет, то они могли бы подготовить его возвращение.

Замысел Герли с подачей иска против бывшего главы компании заключался в том, чтобы вообще лишить Каланика права на эти места. В иске Benchmark обвинял Каланика во лжи Герли и остальным членам совета, которые никогда бы не предоставили таких полномочий Каланику, если бы знали, насколько он плохо управлял компанией.

По иронии судьбы Benchmark обвинял Трэвиса в обмане. Между тем Герли и глазом не моргнул, когда Каланик игнорировал представителей власти, незаконно действовал в городах или запускал беспилотный автомобиль в Сан-Франциско против воли транспортного управления. Он инвестировал в нарушителя перевозок, а нарушители по определению не играют по правилам. Кое-кто в Uber считал, что со стороны Герли и Benchmark было лицемерием выражать возмущение – возмущение! – поведением Каланика.

Как бы там ни было, иск венчурной фирмы к руководителю одной из собственных компаний показывал, как далеко Benchmark готов был зайти, лишь бы избавиться от Трэвиса Каланика. Если заговор инвесторов и не разрушил долго культивируемый образ Benchmark как фирмы, «дружественной руководству», то иск нанес ему дополнительный урон.

В защиту Каланика выступил Шервин Пишевар, один из ранних кредиторов Uber. В войне инвесторов против Трэвиса Каланика Пишевар занял сторону последнего. 11 августа Пишевар отправил в Benchmark письмо, предлагая фирме уйти из совета директоров Uber.

«Нам кажется, что с точки зрения акционерной стоимости было неразумно и необязательно превращать компанию в заложника противостояния с общественностью и требовать отставки мистера Каланика»286, – говорилось в письме, якобы составленном от имени группы акционеров. Вместе с письмом поступило предложение: Пишевар со своей коалицией выкупит 75 процентов акций, находящихся в Benchmark, и фирма должна будет покинуть совет директоров.

Герли и его сподвижники не поверили письму. Для них Пишевар был простым болтуном. Он так часто делал подобные хвастливые заявления, что стал в Кремниевой долине притчей во языцех, известным шутником, которого даже друзья не воспринимали всерьез. Сейчас он безо всяких доказательств заявлял, что представляет группу с миллиардами долларов, готовую выкупить пакет акций Benchmark. В фирме сочли, что Пишевар действует как подставное лицо Каланика, пытавшегося выдавить Benchmark из совета директоров.

С другой стороны, будь у Каланика возможность выбирать, кому от его имени вести войну против Benchmark, он вряд ли бы обратился к Пишевару. Тем не менее выпад Пишевара имел некоторый стратегический смысл. Следуя правилам компании, совет директоров Uber и Benchmark были вынуждены серьезно изучить предложение. Если Benchmark уходил из совета, это давало Каланику пространство, необходимое ему для возвращения в качестве главного исполнительного директора. И тогда вылазка Пишевара становилась не просто умной тактикой затягивания времени – она могла действительно сработать.

Пока Каланик, Герли и их союзники обменивались публичными ударами, над компанией уже вился как стервятник следующий персонаж, привлеченный запахом денег. Это был Масаёси Сон.

Более известный в мире бизнеса как «Маса», Сон был основателем и генеральным директором SoftBank, японского мегаконгломерата, владевшего пакетами акций самых успешных мировых компаний в сфере финансов, телекоммуникаций и передовых технологий.

Он исповедовал «безумный» подход к ведению бизнеса; соперники никогда не могли предсказать стратегию Масы, угадать его следующий ход.

Невысокий жизнерадостный кореец, выросший в Японии, Сон всегда был белой вороной. В детстве одноклассники-японцы кидались в него камнями за то, что он кореец. Когда его кумир, основатель Макдоналдса в Японии, посоветовал ему учиться в США, Сон уехал в Калифорнию и поступил в университет в Беркли, где получил специальность экономиста. В студенческие годы он жил за счет импорта аркадных автоматов «Пакмэн», которые сдавал в лизинг барам и ресторанам в районе Залива287.

Он вернулся в Японию, чтобы сделать себе состояние, и в 1981 году создал SoftBank, взорвавший индустрию телекоммуникаций288. За двадцать лет неоперившийся стартап Сона вырос в гигантскую корпорацию с рыночной капитализацией в 180 миллиардов долларов. Успех был основан на неподражаемом стиле Масы, делавшего большие вложения в компании и отрасли, меняющие мир. В разгар увлечения доткомами он широко инвестировал по всей Кремниевой долине, вложив капиталы SoftBank в десятки рискованных проектов. В 2000 году, когда за одну ночь краха были потеряны миллиарды долларов, оценочная стоимость SoftBank рухнула. Маса потерял 70 миллиардов долларов личного капитала. Webvan, один из крупнейших провальных инвестпроектов Сона, находился в инвестиционном портфеле Benchmark.

Маса затих ненадолго. В следующие десять лет он продолжал играть смело и по-крупному и вернул SoftBank былой размах. К началу 2010-х корпорация владела акциями более чем тысячи интернет-компаний; приобретение Sprint сделала SoftBank третьей в мире по величине телекоммуникационной компанией. Друзья и коллеги говорили, что Маса бесстрашен. Сам Сон заявлял, что хочет запомниться «сумасшедшим парнем, который инвестировал в будущее»289.