Не сомневаюсь, миледи Дэини. Вам, к счастью, не чуждо благородство! Не смею больше вас задерживать. Миледи Соур проводит вас и Эливерта. Можете обращаться к ней по любому вопросу! Она – моя первая помощница во всём. Ещё раз добро пожаловать в Жемчужные Сады!

Настя поклонилась, ответила искренней улыбкой на прощальную улыбку Лиэлид и поспешно ретировалась из комнаты следом за Эливертом. Наир остался.

В коридоре их поджидала девушка, что встретила гостей у крыльца.

– Следуйте за мной! – сказала она.

Солнце, заглядывая в узкие стрельчатые окна, озаряло галерею бронзовым сиянием догоравшего дня.

– Эл, что имел в виду Наир, когда говорил о благодарности Финриза?

Эливерт покосился на Романову – кажется, она оторвала его от каких-то размышлений.

– Лиэлид выбила в Совете подписание указа, даровавшего независимость земле Лэрианора. Видишь ли, ещё совсем недавно люди Кирлии и не думали считать лэгиарнов равными себе. Они побаивались Вольного леса, но любой из них мог запросто прирезать парочку лэгиарнов и остаться безнаказанным. А уж тем из «детей ветра», кто обретается в городах, и вовсе житья не было. Лиэлид уговорила короля, объяснила ему, что это не дело, что бессмертные тоже его подданные и имеют некоторые права. Король согласился с этой мыслью, после некоторых трений его поддержал и Совет. В итоге, земля Лэрианора была признана равной всем другим владетельным землям Кирлии, а Старший уравнён в правах с другими милордами. Теперь за убийство жителей Лэрианора полагается наказание, как за подобные злодеяния в любом другом краю. Соответственно, милорд Финриз и все его подданные теперь обязаны подчиняться королю, жить в мире со своими соседями-людьми и всячески подсоблять процветанию Кирлии. Как раз по причине заключённого перемирия между людьми и лэрианами, мои ребята вынуждены промышлять далеко за пределами Лэрианора. Ведь ограбление в окрестностях Вольного леса может быть расценено, как злодеяние Свободного Народа против братьев-людей, и тогда, каюк придёт миру и согласию.

– Тебе следовало заняться политикой! – хмыкнула Настя.

– Лучше быть вором. Это намного честнее и благороднее. Я встречал среди разбойников людей вполне почтенных, мудрых и, в самом деле, славных. А касаемо дворян, ошивающихся в столице – не думаю, что найдётся хоть дюжина достойных при дворе короля. Действительно заслуживающие уважения люди редко находят понимание у высшего общества. Скоро у тебя будет шанс убедиться в этом, ведь здесь соберётся весь цвет кирлийской знати.

– Ваша комната, милорд Элиол! – неожиданно объявила Соур, безмолвно шествовавшая до этого впереди.

– Кто? – удивилась Настя.

– Милорд Элиол, – непреклонно пояснила Соур. – Так принято называть эрра Эливерта во дворце миледи Лиэлид. Вам тоже следует употреблять только это обращение, миледи Дэини!

Анастасия в недоумении уставилась на атамана.

– Да, Рыжая. Есть некие правила, по которым обязаны играть все гости Лиэлид. Никто не должен знать, что её непогрешимая светлость водит дружбу с разбойниками и проходимцами. Посему, забудь Ворона – пред тобой высокородный милорд Элиол! – вифриец отвесил галантный поклон. – Отдохните, как следует, миледи Дэини. Путь был долог и труден, а впереди вас ждут ещё большие тяготы. Но пока нам предстоит Бал Девяти Звёзд… Так не упустим возможностей, которые дарует нам судьба!

Эл ещё раз поклонился и скрылся за светлой резной дверью.

– Ваши покои расположены чуть дальше, – приглашающе молвила Соур. – У вас будет чудесный вид из окна.

– А помыться где-нибудь можно? – не вытерпела Настя.

Соур обернулась, поглядела как-то странно, слегка удивлённо.

– Разумеется. У вас замечательная комната для омовений.

Так Настя оказалась в этой божественной ванне.

***

Её комната оказалась просторной, светлой и изысканной.

Самым ярким украшением служили, собственно, стены, расписанные удивительными картинами, очевидно, на тему популярных кирлийских баллад. Прекрасные дамы провожали доблестных рыцарей, глядя им вслед из окон высоких башен. Мужественные герои сражались на поединках, бесстрашно неслись навстречу друг другу на взмыленных белых лошадях. Юноша принимал смертоносный меч из рук своей возлюбленной госпожи…

Эти великолепные фрески приковывали внимание, стоило переступить порог.

В центре возвышалась огромная кровать, таинственно скрытая под полупрозрачным нежно-голубым балдахином. Рядом туалетный столик из тёмного дерева. Талантливый резчик изукрасил его ветвями лозы и бутонами роз.

На стене огромное зеркало. Судя по размерам и позолоченной рамке – настоящее сокровище. Настя уже знала, что стёкла и зеркала в Кирлии были признаком достатка, роскошью.

У окна небольшая софа – на случай, если даме захочется полюбоваться видом из окна, сидя на балконе.

Окно, надо заметить, было замечательное: почти во всю восточную стену, с выходом на беломраморный балкон, размером с хорошую танцплощадку.

Стратегически подобные оконные проёмы были весьма уязвимы, и, в случае нападения, замок миледи Лиэлид не продержался бы и часа. Но Жемчужные Сады, кажется, меньше всего претендовали на звание неприступного бастиона.

Зато в такое окно (это в продолжение темы «амурных» видов на стенах комнаты) мог без труда проникнуть герой-любовник. Разумеется, после того как исполнит под балконом возлюбленной не менее десятка страстных серенад.

Дабы не соблазнять до срока возможных поклонников, прогуливающихся под окнами по тенистым дорожкам сада, в углу предусмотрительно установили матерчатую ширму. Гобеленовые створки которой были выдержаны в том же лирическом стиле, что и живописные фрески.

В другом углу ютилась пара светлых кресел.

Собственно, это и была вся обстановка просторной Настиной комнаты.

– Умыться вы сможете там, – Соур указала тонкой рукой на небольшую боковую дверцу, которою первоначально Анастасия вовсе не заметила.

Фрейлина посмотрела на Настю с плохо скрываемой неприязнью, словно она могла испачкаться, просто стоя рядом с Рыжей.

– Вам надо привести себя в надлежащий вид. Не следует попадаться на глаза кому-либо в таком облике. Я велю прислуге забрать ваши грязные вещи…

– Но они мне нужны! – растерянно возразила Романова.

– Я распоряжусь, чтобы их выстирали. Верну перед отъездом.

– Позвольте, миледи Соур, но сейчас-то мне что, голой ходить прикажите?

У Соур глаза стали ещё больше, чем прежде…

– У вас, что же, ничего больше нет? Никакого приличного платья?

– Угу, – печально вздохнула Настя, мечтая о жокрете, корркоре и рукавах «аре-дрижиак», – ни одного приличного нет. И неприличного тоже.

– Но… но… А как же вы… вы, и на балу собирались быть в этих… этих ужасных мужицких штанах, в этих разбойничьих лохмотьях?

– Ничем лучшим, увы, не располагаю, – буркнула Настя, обидевшись за джинсы (между прочим, отличного качества).

– О, Светлые Небеса! Ведь это скандал! Придётся что-то придумать… Снимайте всё это,