Москва, 2018 год

Последнее сообщение от Павла было отправлено ещё в полдень: он проинформировал Дашу, что долетел благополучно, в данный момент едет в гостиницу и обещает позвонить вечером, когда праздник в детдоме закончится.

Вечер — понятие растяжимое. Сколько это, восемь часов? Девять-десять? Одиннадцать? Боясь пропустить вызов, Даша не расставалась с телефоном: брала его с собой и в ванную, и в туалет, и в кухню… Несколько раз она нервно проверяла баланс и перезагружала аппарат, думая, что звонки просто не доходят.

В половине двенадцатого от Павла всё ещё не было никаких вестей. Не вытерпев, Даша набрала его сама и долго слушала длинные гудки. Трубку он не брал.

С некоторых пор она стала бояться, когда Павел не отвечал на звонки. А вдруг снова случилось что-то страшное? Ну хорошо, можно сделать скидку на праздник — подобные мероприятия нередко имеют свойство затягиваться допоздна…

Однако и в полночь, и в половине первого Павел так и не перезвонил. Даша опять набрала его номер и снова не дождалась ответа. Стараясь отогнать панику, она написала ему:

“Паша, у тебя всё хорошо? Я не могу дозвониться и волнуюсь”.

Сообщение отметилось доставленным, но не прочитанным. Может, он просто забыл телефон в номере, когда отправился на мероприятие? Ну не до часу ночи же они в детдоме гуляют… впрочем — почему бы и нет, если праздник удался на славу.

Всё больше и больше нервничая, Даша отправилась на кухню, вскипятила чайник и заварила себе чай с мятой и лимоном, чтобы немного успокоиться. Она держала книжку в руках, но на самом деле просто бестолково скользила глазами по строчкам, не вникая в смысл и не запоминая, что читает. Учебник по теории журналистики? Любовный роман? Книгу о вкусной и здоровой пище?..

К двум часам ночи сообщение так и осталось непрочитанным — Павел его просто не увидел. Даша поняла, что сегодня ждать ответа уже точно бессмысленно.

Она забралась под холодное одеяло, не выпуская из рук мобильный, съёжилась, уткнувшись носом в подушку, которая едва уловимо пахла любимым шампунем Павла… и тихонько заплакала.

Утром в половине восьмого телефон запищал входящим сообщением.

Даша подскочила на кровати как ненормальная, решив спросонья, что сработал будильник, но тут же сообразила, что это мессенджер. Пришла долгожданная весточка от Павла:

“Прости, Даш. Сам не заметил, как заснул вчера. Возможно, придётся немного задержаться в Таганроге, возникли кое-какие дела. Если сегодня не получится прилететь, я тебя наберу. Береги себя. Целую!”

Ну вот и всё, можно было выдыхать. Жив, здоров! Просто устал и уснул. Вполне логичное объяснение. Но… вчерашний холодок в груди так и не давал Даше покоя. Какие дела могли его задержать в родном городе?

Решив не накручивать себя понапрасну, она направилась в душ, а затем сосредоточилась на приготовлении завтрака, хотя есть совершенно не хотелось.

В этот самый миг в дверь и позвонили.

— Кто там? — спросила Даша осторожно, даже с опаской — гостей в такую рань она совершенно точно не ждала. В дверной глазок ничего невозможно было разглядеть: кто-то погасил свет на лестнице, а утра всё ещё стояли тёмные и сумрачные. Она рассмотрела лишь какое-то смутное расплывчатое пятно… и вдруг услышала голос Таирова:

— Даша, это Марсель. Открой, пожалуйста.

Она распахнула дверь и в шоке уставилась на незваного гостя.

— Доброе утро, — поздоровался он светским тоном, а затем протянул ей букет розовых тюльпанов.

Отношения между Павлом и Марселем потихоньку наладились. Тогда — в больнице — им действительно удалось спокойно поговорить наедине и оставить все обиды, недоразумения и недомолвки в прошлом. Пусть они не сделались с тех пор закадычными друзьями, но и враждовать перестали тоже. Павлу даже удалось кое-как утихомирить своих разбушевавшихся фанатов, обвиняющих Таирова в нападении: он убедил их, что Марсель тут совершенно ни при чём.

После того визита в больницу Даша практически не видела Таирова. Один раз столкнулась с ним в театре — она была с Павлом, и Марсель тоже с кем-то… Даша не обратила внимания. Встретившись взглядами, они просто коротко кивнули друг другу, а затем он вдруг подмигнул ей и улыбнулся одними лишь глазами, в то время как на его лице не дрогнул ни один мускул, и это отчего-то заставило Дашу ужасно смутиться.

— Зачем цветы? — растерянно спросила она вместо приветствия.

— Ну, помнится, во время нашего первого свидания ты высказала мне, что негоже сразу тащить девушку в кусты… — посмеиваясь, заявил Таиров. — В этот раз я решил исправиться и вести себя исключительно по-джентльменски.

— Никакое это было не свидание! — моментально вскинулась Даша. — Ты внезапно напал на меня в темноте, как последний маньячина.

— Вот совесть и грызла меня все эти недели. Я решил искупить свою вину, пока от меня не остался лишь жалкий огрызок. Может, всё-таки пригласишь такого осознавшего и раскаявшегося меня войти?

— Мне… — Даша нервно облизала губы, — мне нужно в универ.

— Знаю. Я тебя и отвезу, я на колёсах.

— Что?!

— Мы так и будем стоять и орать на радость соседям? — кротко осведомился он. — Впусти уже в горницу, красна девица, ну что мы застряли в дверях, неудобно же разговаривать.

— Ладно, проходи, — сдалась она, отступая на шаг, чтобы дать ему возможность зайти в прихожую.

— Цветы-то возьмёшь? А то мне с букетом раздеваться неудобно.

Дашины щёки опалило жаром, прежде чем она сообразила, что под раздеванием Таиров подразумевал всего лишь куртку. Чёрт, да что за мысли у неё такие!

— Итак, — когда он пристроил верхнюю одежду на вешалке, Даша кинулась с места карьер, — зачем ты приехал? Только не говори: “Чтобы отвезти тебя в универ”, это я уже слышала.

— Может, нравишься ты мне, — отозвался он, не моргнув глазом.

Даша нахмурилась:

— Я не люблю такие шутки.

— Где уж тут шутки? Искренне признаюсь тебе в… симпатии, — улыбнулся Таиров.

— Скажи честно, Марс… — она впервые в жизни назвала его так, нечаянно вырвалось. — Все эти твои подкаты и намёки — это… это просто для того, чтобы Паше насолить?

Он вмиг помрачнел.

— Думаешь, я настолько гнусный тип, что воспользуюсь тобой, чтобы отомстить Пашке? Даш, нам с ним больше нечего делить. Ну правда. Он восстанавливается после травмы, потом у него будут свои роли, у меня — свои… Надеюсь, не подерёмся. А если и подерёмся, то сами разберёмся, никого не впутывая. Но ты тут совершенно точно ни при чём.

— Тогда… — еле слышно выговорила она. — Тогда вопрос остаётся прежним — зачем? Почему?