Итак, ужин. настало время сыграть роль утонченной хозяйки.

Всякий раз, когда мой мясницкий нож врезался в куриную мякоть, я представляла себе, что рассекаю шею треклятой Нины гильотиной. Я чистила картошку и представляла, что с Нины клочьями слезает кожа. А когда я зажигала горелки на огромной старой газовой плите, я думала о том, как это будет, если сунуть руку Нины прямо в пламя. Я готовила еду весь день, и моя злость шипела и пузырилась вместе с жарким на плите.

К пяти вокруг Стоунхейвена сгустилась тьма. Ветер стих, на озере воцарилась тишина. Я слышала крики перелетных гусей у кромки воды. Они недовольно гоготали, ведь им предстояло лететь навстречу надвигающейся непогоде.

Взяв спиртное из бара отца, я приготовила три порции мартини. К холодному, как лед, джину, я добавила солидную толику вермута и еще больше рассола от оливок. Рассол и спиртное должны были скрыть вкус еще одного ингредиента, который я добавила в один из трех бокалов, а именно содержимое флакончика визина.

«Кок-а-вин» был почти готов. В холодильнике остывал несложный салат. Ожидая, пока закипит картошка, я выпила свой мартини и смешала себе новую порцию. Дождь возвестил о своем приходе ударами капель по стеклам, похожими не треск картечи. Я вздрогнула, посмотрела в окно и увидела Майкла и Эшли, бегущих по тропинке от домика смотрителя, держа над головой куртки.

Я вышла встретить их с улыбкой, держа в обеих руках по бокалу с коктейлем. Они вбежали в дверь и облегченно отдышались. Оба сильно промокли. А я была рада тому, что успела смешать себе вторую порцию мартини. Джин меня расслабил и немного притупил сюрреальное ощущение сложившейся ситуации. У меня отпала необходимость напряженно думать о том, что будет дальше. Мартини, воркующие гости и то, как удивленно вздернула брови Эшли после первого же глотка коктейля.

– Боже, как крепко!

– Нужно было приготовить тебе что-то другое? Чай матча? Зеленый сок?

Я тоже умела притворяться. Я раздвинула губы в широкой улыбке, думая: «Наверное, фальшиво получается».

Видимо, мои предложения слегка встревожили Эшли.

– О нет. Просто замечательно.

Мне очень хотелось отвесить ей пощечину.

Майкл подошел к плите, поднял крышку кастрюли и принюхался:

– Пахнет восхитительно, Ванесса. А мы-то молодцы, пришли с пустыми руками.

Пока я заканчивала приготовление еды, он ходил за мной по кухне и задавал мне вопросы о тонкостях приготовления моих блюд. Время от времени он брал какую-нибудь из замусоленных кулинарных книг с полки над кухонным столом и листал страницы. Он гораздо больше интересовался мной, чем своей подружкой, а та сидела за обеденным столом и явно нервничала. Она стянула свои промокшие волосы в конский хвост на затылке и довольно быстро прикончила свой мартини. Я поставила на обеденный стол будничные тарелки (не для нее фамильный фарфор Либлингов с монограммами). Она стала разглядывать эти тарелки, взяла вилку, повертела в руках. – Мы не будем ужинать в столовой? – спросила она.

– Слишком пафосно, – проговорила я.

– Конечно. Тут уютнее, верно? Ванесса, прости, а у нас будет возможность большой экскурсии по Стоунхейвену? – Взгляд Эшли устремился к кухонной двери и темному коридору за ней. – Мне так хотелось бы осмотреть дом целиком.

«Ясное дело», – злорадно подумала я.

Я вспомнила о том, как жадно она будет проводить руками по поверхности старинной мебели, моего наследства, и меня едва не передернуло. Уж не собиралась ли она воровать вилки и ложки и рассовывать по карманам, пока я не видела? Ну уж нет, этого я ей не позволю.

– Может быть, после ужина? Я уже почти закончила готовку, чуть-чуть осталось.

Но я не очень торопилась и искоса поглядывала на Эшли, пока взбивала картофельное пюре и подсаливала «кок-а-вин». К тому времени, когда я поставила готовые блюда на стол, Эшли допивала остатки мартини.

Мы с Майклом сели за стол, и я разлила по бокалам вино из пыльной бутылки «Домен Леруа», которую нашла в винном погребе. Вино имело спорный вкус, оно отдавало дымкой и едва заметно пахло кожей. Только человек с утонченным вкусом (и уж конечно, не дочка официантки из казино) мог оценить такое вино. Майкл поднял бокал и поднес к моему:

– За новую дружбу!

Я посмотрела на него поверх краешка бокала, а он настолько долго смотрел на меня, что я была уверена: Эшли это заметит.

Но Эшли, похоже, было не до нас. Она наклонилась к столу и с такой силой ударила своим бокалом по моему, что я испугалась, как бы хрусталь не треснул.

– Порой Вселенная сводит тебя с такими людьми, с которыми тебе словно было предназначено судьбой познакомиться, – произнесла она, роняя с языка фальшивую искренность.

Мне хотелось плюнуть ей в лицо, но я мило улыбнулась. Эшли пригубила вино и поморщилась. Плебейка.

За столом воцарилась тишина, мы начали есть. Эшли успела проглотить всего несколько кусочков курятины, как вдруг сильно побледнела. Она схватила салфетку и прижала к губам. Я холодно смотрела на нее. Она вскочила.

– Где тут туалет? – спросила она.

Я указала на дверь:

– По коридору, третья дверь направо.

Эшли выскочила из кухни, согнувшись в талии и прижав руку к животу.

Я изобразила сочувственное выражение лица и посмотрела на Майкла:

– Надеюсь, ничего страшного. Не хотелось бы думать, что это из-за еды.

С этими словами я просмотрела на зубья своей вилки взглядом ученого-экспериментатора.

Майкл проводил Эшли слегка смущенным взглядом.

– Вряд ли, – сказал он. – Я себя прекрасно чувствую. Я сейчас.

Он встал и вышел из кухни.

Я выпила еще бокал вина, после чего взяла бокал Эшли и вылила вино в свой бокал. С какой стати хорошему вину пропадать? Теперь она его уже не выпьет. Несколько минут спустя Майкл и Эшли появились на пороге кухни. Эшли была бледна и сильно дрожала, ее лоб покрылся испариной.

– Пожалуй, вернусь в коттедж и прилягу, – сказала она, тяжело дыша.

– Что случилось?

Мой голос прозвучал нежно и сладко – похоже на мороженое фирмы «Dulche du leche», лежавшее у меня в морозилке на десерт для Майкла. Я смотрела на Эшли и гадала, что с ней происходит. По идее, если верить Интернету, она могла ощущать семь побочных эффектов после моего «мартини». У нее явно уже начался понос. Но где же сонливость, замедление пульса, одышка? Я налила в ее бокал достаточно визина, чтобы ей стало плохо, чтобы убрать ее из моего дома, но не столько, чтобы вогнать ее в кому. Это я предусмотрела (хотя, конечно, думала и о втором варианте).

Майкл стоял рядом с Эшли, обхватив одной рукой ее спину. Она согнулась в поясе – ясное дело, у нее снова скрутило спазмом живот. Он что-то прошептал ей на ухо, а она покачала головой. Майкл посмотрел на меня: