– Что ж, хорошо. Не вижу смысла продлевать это.

– Ты правда собираешься умереть? – изумленно спросил Малькольм.

– Фэйн меня не помилует.

– Нет, я не о том. Ты уверен, что Лотиан победит?

Нифрон взглянул на лагерь фрэев, потом на развалины крепости.

– Сегодня мы потеряли почти половину войска, а фэйн еще не пустил на штурм свою пехоту. Да, мы все умрем. Может быть, кроме тебя. Ты вообще способен умереть?

Малькольм улыбнулся.

– Ради чего тогда я так стараюсь выиграть это сражение?

Вопрос явно не требовал ответа. Нифрон задумался. Кто же Малькольм на самом деле? Может, миралиит? Но он ни разу не применял магию. Вождь кримбалов? Если верить легендам, кримбалы иногда покидают страну Ногг и приходят в Элан. Они обладают большой силой и, в отличие от рхунов, фрэев и дхергов, не подчиняются никаким законам. Однако, опять же, кримбалы искусны в магии, а Малькольм ее не использует. Может, он демон или дух? Кем бы он ни был, Нифрон не доверял его улыбке.

– Мне нужна от тебя одна услуга, – произнес Малькольм. – Сделай то, что я скажу, не расспрашивая и не раздумывая.

– Звучит угрожающе.

– Так оно и есть.

– Я не буду совершать самоубийство.

– Я тебя об этом и не прошу.

– И тогда я стану правителем всего цивилизованного мира?

Малькольм задумался.

– За исключением Бэлгрейга. Бэлгрейглангреане стоят на пороге своего возрождения. Но вы будете союзниками.

– Ладно, – согласился Нифрон. – Я же сказал: «цивилизованного мира». – Он пристально посмотрел на тощего человечка с лицом, не внушающим доверия. Нет, он точно не человек. – Почему-то мне кажется, ты потребуешь от меня чего-то ужасного.

– Могу лишь сказать – моя просьба тебе не понравится. Было бы глупо заранее договариваться о том, что ты и так готов сделать. Но я не потребую от тебя ничего ужасного, и со временем ты поймешь, что я был прав.

Они оба смотрели на растущие мосты.

– Ну, по рукам?

– Допустим, случится чудо, и мы победим. Откуда мне знать, что это произошло благодаря тебе?

– Если ты согласишься на мое предложение, сегодня ночью из-под развалин Алон-Риста вылетит дракон. Он… – Малькольм помолчал и криво улыбнулся, – Гиларэбривн примет самый тяжелый удар со стороны фэйна.

– Самый тяжелый? А остальное?

Малькольм указал на восток.

– Остальное возьмут на себя гула-рхуны.

Нифрон покачал головой.

– Невозможно. Сигнальный огонь так и не зажегся.

– Правда? Я сказал, что из-под развалин вылетит дракон и выиграет за тебя битву, а ты не веришь только тому, что гула-рхуны придут на помощь?

– Я не верю ни в то ни в другое.

– Все произойдет в точности, как я описал. Тогда ты убедишься, что это случилось благодаря мне, и будешь обязан исполнить наше соглашение. Идет?

У Нифрона не оставалось времени на раздумья. Мосты росли с невероятной скоростью. Малькольм прав: штурм состоится не утром, а гораздо раньше.

– Идет. Надеюсь, ты говоришь правду.

Падера и Малькольм были первыми, кто вошел к Персефоне после ухода Нифрона.

– Этого фрэя внизу лечить невозможно, – проворчала знахарка.

– Ты про Сэбека?

– Значит, вот как его зовут. Зла на него не хватает. Спокойно лежать не хочет, меня не слушает. Даже когда тот парнишка переводит мои слова, – старуха указала на Малькольма, – толку никакого. Упрямый дурак. Истечет кровью, и поделом ему. – Она улыбнулась Персефоне. – Ну, а у тебя как дела?

– Все хорошо, но мне нужна помощь.

Падера взглянула на нее одним глазом.

– Я и так помогаю, меняю твои повязки. Погоди, с кем из нас ты разговариваешь?

– С вами обоими. Малькольм, ты знаешь, где находится голубятня?

Тот кивнул.

– Я хочу отправить послание.

Персефона замолчала, припоминая слова Арион, сказанные несколько месяцев назад, когда заклинательница пришла в Кэрол и попросила послать весть фэйну. Арион объяснила, что система знаков, которую фрэи используют для передачи сообщений, очень ограничена. У них нет обозначений для слов вроде «красота», «шмель», «счастье» или «орел». Этот язык приспособлен только для военных донесений и приказов: им удобно описывать численность войска, количество запасов, даты рождения и смерти. Для каждого слова придуман особый значок, чтобы послание получилось коротким и его можно было свернуть в трубочку и привязать к лапке птицы.

– Я не помню, как именно выразилась Арион, но смысл был такой: «Рхуны не животные. Они могут владеть Искусством. Нам нужен мир. Ты хочешь найти способ прекратить войну?» Только теперь я поняла всю мудрость ее предложения. Фэйн не получит сообщение вовремя, но, может быть, увидит его, когда вернется домой. Как только он получит свою крепость обратно и мы не будем представлять угрозы – возможно, тогда он прочтет мое письмо. Я надеюсь, его сердце смягчится и он не станет убивать остальных людей.

– Я умею обращаться с почтовыми голубями, – сказал Малькольм. – Я сам отправлю письмо.

– Хорошо. Так будет лучше. Не уверена, что инстарья смогут точно записать послание Арион. Это очень важно, Малькольм. Спасибо тебе. Ты всегда был рядом со мной.

– И я буду с тобой. До самого конца.

Персефона улыбнулась. Иногда он говорит странные вещи. Дело не в том, чтó он говорит, а как он это говорит. Словно ему известно то, чего я не знаю.

– Дай-ка взглянуть на твои швы, – велела Падера.

– Нет, мне нужно, чтобы ты нашла Рэйта. Скажи ему, что я хочу видеть его прямо сейчас.

– Хорошо, хорошо. Почему бы и нет? Идет война, знаешь ли, кругом разбросаны камни. Может, мне заодно и крепость отстроить заново?

Падера и Малькольм ушли. Персефона откинулась на подушки. Она сделала все, что могла, чтобы спасти свой народ. Эта часть ее жизни закончена. Перед смертью осталось еще одно дело. Нужно сказать правду человеку, которому она солгала.

Рог затрубил сразу после полуночи.

Тэш уже привык к колокольному звону, возвещающему о нападении, но все колокольни рухнули вместе со стеной. Теперь об опасности предупреждали трубы, и благодаря им он пробудился от кошмара, в котором Брин погибала, замурованная в Кайпе, а он не мог до нее добраться. Сколько бы фрэев он ни убивал, на их место прибывали новые.