Они еще не спали. Увидев, что это дакотский мальчик, они указали ему на нескольких мужчин с черными волосами, расчесанными на пробор и заплетенными в косички. Харка молча подсел к ним.

— Мы тебя знаем, — сказал один из них через некоторое время. — Твой отец разбил дверь и издал боевой клич. Сейчас белые люди держат его в доме связанным. Они сказали, что он хотел убить и ограбить белого шамана и Длинное Копье.

— А что делают Желтая Борода и Длинное Копье?

— Они заступились за Маттотаупу, но это не помогло. Им сейчас надо думать о себе. Деньги остались при них.

— Что я могу сделать?

— Оставайся здесь. Мы спрячем тебя. Для своего отца ты сейчас ничего сделать не можешь. Жди.

Харке не оставалось ничего другого, как послушаться его совета.

Когда взошло солнце, индейцы дали ему кое-какую рваную одежду и пестрый платок, которым он повязал голову. Так он не привлекал к себе внимание. Они поделились с ним также своей скудной едой.

Харка следил за Беном, наблюдал за Длинным Копьем и Желтой Бородой, которые свободно выходили из дома и вновь входили внутрь. Они были спасены, а Маттотаупу держали связанным. Но он был жив, — это Харка знал благодаря своим новым друзьям.

Он без устали строил планы освобождения отца, но ни один из них не сулил успеха. Он не решался даже связаться с Длинным Копьем.

Так прошло два дня.

Бен не появлялся в лагере индейцев. Он предложил им слишком низкие цены за их товары, на которые те не соглашались. Он намеренно не показывался, рассчитывая на то, что индейцы станут сговорчивее, когда у них кончится пища. Но те, напротив, решили показать алчному торгашу, что умеют ждать. Они коротали время, греясь на солнце. Солнечные ванны не пробуждали аппетит. Несколько молодых индейцев развлекались играми.

Харка печально смотрел, как они, устроив ворота, гоняли палками мяч, и вспоминал, как часто он играл в эту игру с Молодыми Собаками, с Черной Кожей, со своим братом Харпстенной, даже со старшим другом Четаном. Ему казалось, что все это было в другой жизни и что он уже совсем не тот Харка, который носился за мячом между вигвамами Сыновей Большой Медведицы. И все же он невольно дергался при каждом неуклюжем ударе юных игроков, с трудом подавляя в себе желание тоже взять палку и показать им, как надо играть. Но это было слишком рискованно: Бен мог узнать его.

На третий день произошло нечто важное.

Приехал Рыжий Джим.

Вопреки ожиданиям Бена он появился не с востока, а с запада. По-ковбойски подскакав к блокгаузу, в дверях которого стоял Бен, он поднял лошадь на дыбы и снял широкополую шляпу в знак приветствия.

— Доброе утро, беззубое двуногое млекопитающее! — крикнул он так громко, что его услышали даже на лугу. — Как твоя коммерция?

Не дожидаясь ответа, он спрыгнул с лошади, отвел ее в загон и с изумлением воскликнул:

— Ба! Что я вижу? Эти лошадки мне знакомы!

Бен пошел вслед за ним к изгороди:

— Так-так. Значит, эти лошадки тебе знакомы? А летом ты не хотел признаваться, что был в гостях у своего старого друга Маттотаупы и его сопляка!

— Что за чушь ты молотишь? Где они?

— Мальчишка утоп…

— Тебя что, огрели по башке топором и проделали в ней дыру, похожую на вот эту выломанную дверь? Ты, я смотрю, остался не только без зубов, но и без глаз! Мальчишка сидит на лугу среди индейцев!

— На лугу… — в ужасе повторил Бен.

— Ага! — рассмеялся Джим. — Значит, у тебя все-таки, как говорится, рыльце в пушку, а? — Он, сложив ладони рупором, крикнул: — Эй! Харка, Убивший Волка, Поражающий Стрелами Бизонов!

Харка встал и направился к Рыжему Джиму.

— Что у тебя за вид, приятель? Как поживает твой папаша Маттотаупа?

Харка решил все поставить на одну карту.

— Моего отца Маттотаупу Бен и его белые дружки держат связанным в доме. Они оклеветали его, сказав, что он напал на Далеко Летающую Птицу и на Длинное Копье, а он на самом деле хотел защитить их от воров и грабителей!

Бен в ярости попытался что-то возразить, но Джим так хлопнул его по плечу своей тяжелой ладонью, что у того подкосились ноги и он чуть не упал.

— Бен! Беззубое чудовище! Я же сразу сказал, что у тебя рыльце в пуху. Ты еще не успел открыть свою пасть, а я уже почуял это, как бизон чует пожар в прерии. Короче — сейчас же веди меня к моему другу Маттотаупе!

Бен покорно пошел с Джимом в блокгауз. Харка последовал за ними. Никто не посмел ему сказать и слова.

Внутри было сумрачно, но сквозь открытую дверь в зал проникало достаточно света, чтобы все было видно. Немногочисленные гости почему-то сразу же заторопились покинуть помещение. Бен провел Джима в задний левый угол. Там, на полу, неподвижно лежал связанный лассо Маттотаупа.

Глаза его были открыты, и устремленный на Харку взгляд так много говорил, что у мальчика болезненно сжалось сердце. Вероятно, отец все это время думал, что он погиб. Харка, не спрашивая ни у кого разрешения, опустился перед ним на колени и попытался развязать веревку. Но узел был слишком туго затянут. Тогда он решительно достал нож из ножен и разрезал веревку. Это был тот самый нож, лезвие которого он нашел на горной осыпи и к которому отец приделал рукоятку. Он превосходно резал.

Маттотаупа принялся разминать затекшие, покрасневшие от застоявшейся крови члены. Затем вдруг резко вскочил на ноги и прислонился к стене, потому что ему еще трудно было держать равновесие.

— Маттотаупа! — как всегда, громко крикнул Джим. — Что это за бандиты связали тебя? Тебя, моего друга!.. Скоты! Бен! Трусливый койот! У тебя не только чумазая рожа, у тебя черное сердце! Пошел вон! Принеси-ка нам поесть! И не вздумай подсыпать нам яду, хитрая подлая лиса!

Бен, скорчив злобную мину, ушел.

Харке было противно слушать громогласную болтовню Джима, звучавшую здесь совсем не так, как тогда, в стойбище Сыновей Большой Медведицы, где на него смотрели с удивлением и восторгом, как на вождя. Его слушался даже хозяин, Беззубый Бен, и у Харки было такое впечатление, как будто он попал в логово разбойников, а Джим — их атаман. Его вдруг охватило глубокое недоверие к людям, которым обычно проникаются несчастные, бесприютные изгнанники, лишенные родины и богатые горьким опытом страданий.

Маттотаупа тяжело опустился на скамью перед угловым столом, за которым сидели художник и Длинное Копье в первый вечер. Джим вышел вслед за Беном, чтобы поискать художника, и они на несколько минут остались одни.

— Они хотели вырвать у меня тайну золота, — тихо произнес Маттотаупа. — Они сказали, что будут пытать тебя, пока я не заговорю.

Он вопросительно посмотрел на Харку.

— Это ложь, отец. Они хотели меня убить, но мне удалось спастись и спрятаться в лагере краснокожих, где меня узнал Джим.