Маттотаупа облегченно вздохнул:

— Хорошо, что я ничего им не сказал.

— Да, отец.

— Твой самородок я успел проглотить. Они ничего о нем не знают.

— Хорошо, отец.

Джим долго не возвращался. Не показывался и Бен. Вместо них вошли художник и Длинное Копье. Маттотаупа жестом пригласил их присоединиться к ним, и, помедлив, они в конце концов сели за их стол. Они принесли с собой еду и питье. Маттотаупа первым делом утолил жажду. Харка стал есть. Все молчали, не зная, с чего начать разговор.

Тем временем Джим отвел в сторону Беззубого Бена, чтобы никто не мог их услышать.

— Бен! — сказал он. — Беззубый стервятник, питающийся падалью! Я тебе уже говорил: не лезь в мою кормушку! Сейчас я говорю тебе это в последний раз! Не советую больше так нагло испытывать мое терпение! Не играй с огнем. Это не твоя стихия. Ты для этого слишком глуп, понимаешь? Черные холмы — это моя территория, а Маттотаупа — мой друг. Не потому, что он знает, где есть золото, — он ничего не знает; а просто потому, что он — мой друг. Я так хочу! Так что убери свои грязные лапы и не смей трогать этого краснокожего и его сына! Если они еще когда-нибудь придут в твой вонючий блокгауз — я думаю, они не горят желанием нанести тебе визит в ближайшее время, — но если когда-нибудь придут, ты встретишь их уважением и низкими ценами, а не то я сделаю на твоей грязной башке надрез и сниму с тебя шкуру! Ты меня понял? Когда ты уже будешь вести себя как человек?

— Я все понял, но это не моя работа…

— Заткнись! Прибереги свои идиотские отговорки для других! Это случилось в твоем доме, значит — твоя работа! Мне можешь не рассказывать сказки. Кстати, грабить художника — это тоже был полный идиотизм.

— Ты же сам мне пару недель посоветовал…

— Закрой пасть! — Джим поднял руку, словно собираясь ударить его по лицу. — Когда это я советовал тебе делать глупости? Напасть на художника в своем собственном трактире! Где это видано? Да еще поднять такой переполох, как будто началась война! Кому рассказать — не поверят! Моррис Желтая Борода — известная личность, у него серьезные связи. Если он сдохнет, начнется следствие, поднимется такой вой, что услышат даже в больших городах. Да-да! Если уж тебе так приспичило, мог бы тихо залезть в его карман…

— А мы и хотели просто почистить его карманы…

Джим захохотал. Он хватался за живот и корчился от смеха.

— Ты такой трогательный в своей глупости, Джим, что я таю от умиления, — сказал он наконец, придя в себя. — Значит, говоришь, вы просто хотели почистить его карманы, ты и твои дружки? Так надо было действовать аккуратней. А теперь ты остался с носом и с дурной репутацией. Вам еще повезло, что вмешался индеец и уберег вас своим топором от еще больших глупостей. Я надеюсь, вы вернули ему деньги?

— Мы даже не успели их взять. Этот индеец со своим топором…

Джим опять рассмеялся:

— Да-да, индеец со своим топором. Ты этого не ожидал, а он пришел как раз вовремя. Ладно, конец раздорам. Больше никаких боевых действий. Приготовь нам медвежью лапу в знак примирения!

— А бренди?

— Дакота не пьет. Подашь свежей воды!

Бен удалился, качая головой.

Рыжий Джим проводил своего черноволосого приятеля презрительным взглядом.

— Идиот… — пробормотал он и погрузился в раздумья: «Этот болван разозлил индейца и пробудил в нем недоверие и враждебность. Теперь надо старательно изображать друга Маттотаупы, его большого, влиятельного и надежного друга! И ждать удобного случая, чтобы опять попытаться выведать у него тайну золота. Этот дурацкий слух о том, что Маттотаупа знает, где найти залежи золота, нужно обязательно пресечь, иначе по его следу пойдет слишком много ищеек. Это моя добыча! Только моя!»

Джим закурил трубку и неторопливо пошел к лагерю индейцев, чтобы исподволь выведать у них, какие цены им предложил Бен. Когда будут готовы медвежьи лапы, он вернется в дом. Главное — не показаться навязчивым, этого индейцы не любят. Но дверь он держал в поле зрения.

Поэтому он и увидел, как Харка вышел из дома, взял лошадей и повел их к реке на водопой. Вскоре появился и Маттотаупа. Он осмотрелся и медленно пошел на берег, к Харке. Рыжий Джим внимательно наблюдал за ними, стараясь, чтобы они его не заметили. Индейцы сели на землю, не привязав и не стреножив лошадей. К его великому сожалению, он не мог понять, о чем они говорили. Они говорили так тихо, что он даже не слышал их голосов.

Наступил вечер. Солнце клонилось к вершинам Скалистых гор и к зловещим барханам, покрывшим прерию. Воды Найобрэры уныло мыли нанесенный в русло песок. Гнедой мустанг, соскучившийся по хозяину, подошел к Маттотаупе и ткнулся ему мордой в плечо, на котором еще отчетливо видны были шрамы от когтей гризли. Маттотаупа погладил его и похлопал по шее.

— Что ты думаешь, Харка Твердый Камень? — спросил он.

— Мы хотели посмотреть, как живут белые люди. Что ж, я думаю, мы увидели достаточно.

— Мы увидели нескольких белых людей, Харка, тех, что находятся здесь, где им нечего делать, потому что эта земля принадлежит дакота. Наверное, Желтая Борода прав, говоря, что в своих деревнях и домах белые люди живут совсем по-другому и что там они не становятся так легко разбойниками и убийцами. Возможно. Но я не знаю, сможем ли мы жить в домах белых людей. Мы привыкли дышать вольным воздухом прерии. Куда же мы пойдем?

— Как можно дальше отсюда! — с горечью ответил Харка.

— Ты не хотел бы жить так, как живут Желтая Борода и Длинное Копье?

Харка отрицательно покачал головой:

— Желтая Борода может рисовать, а Длинное Копье защищает его, как умеет. Они знают, что делать. А что делать нам?

— Может, нам стать спутниками Рыжего Джима? Он освободил нас, и он — великий охотник.

— Мы тоже охотники, отец. И все, что нам нужно, мы добудем себе и без Рыжего Джима. И даже без мацавакена, который он мне подарил и который у меня отняли его друзья, белые люди.

Последние слова Харка произнес с горечью и болью. Он вспомнил, как еще летом готов был отдать за этот мацавакен полмира.

— Что же нам делать, Харка?

— Мне понравилось кое-что из того, о чем рассказывал Длинное Копье, — ответил Харка, помедлив немного.

— Говори.

— Я имею в виду то, что он рассказывал о племени черноногих, которые живут далеко на севере, в суровой прерии, о сиксиках[12]. Это храброе и свободное племя, они, как и мы, — охотники и тоже живут в вигвамах. У них те же обычаи, что и у нас. Они — враги дакота и непримиримые враги Длинных Ножей. Я хочу к сиксикам, хочу, когда придет время, выдержать испытания и стать воином.