Через несколько секунд дверь в конференц-зал открылась и вошла Лоркин.

И снова ее появление повергло меня в шок. И не потому, что она была без сопровождения, а скорее потому, что на ней были белые брюки и короткий халат с бейджиком, на котором было указано имя: «Лоркин Мэйфейр». Лицо ее было таким же непроницаемым, как и при нашей первой встрече на острове.

Безукоризненная белизна одежды только подчеркивала ее милые черты: чуть вздернутый носик, розовые губы, большие глаза. Ее длинные волосы, такие же рыжие, как у Моны, были заколоты на затылке. И глаза у нее были как у Моны – зеленые.

Лоркин спокойно расположилась за столом напротив меня, Оберона и Миравиль.

Мона холодно смотрела на Лоркин. Оберон мгновенно напрягся. А Миравиль просто разглядывала ее, словно какую-нибудь диковину. Казалось, только Роуан понимала, почему Лоркин появилась в конференц-зале.

Но Лоркин сама все объяснила:

– Я не стану снова повторять, Оберон и Миравиль, что не собираюсь подвергаться допросу в любой форме. Я сама хочу, чтобы меня выслушали.

– Конечно всегда предпочтительнее поразить всех и каждого, дорогая, – зло заметил Оберон.

– Именно, – сказала Роуан. – Пожалуйста, выслушайте Лоркин.

– Я переводила деньги Родриго на наши счета, – начала Лоркин. – Я также информировала власти в Майами-Бич о его активности и по возможности быстро избавлялась от его контактов. Прошу учесть, что, если бы я не сыграла роль отступницы, я бы не смогла получить доступ к нужной информации. Кроме того, я отчаянно пыталась выяснить легальные имена Отца и Матери, узнать, кто являлся законным владельцем Секретного острова. Но мне не удалось это сделать. Я не знала фамилию Отца. Он давно, еще когда только почувствовал, что с Силасом возникнут проблемы, уничтожил все документы, которые могли бы помочь Силасу получить контроль над его состоянием. Прилетели адвокаты отца и увезли с острова все хоть сколько-нибудь важные бумаги.

Будь мне известна фамилия Тэмплтон и название «Потерянный рай», я смогла бы связаться с адвокатами Отца в НьюЙорке.

Что же касается Родриго, то у меня не было возможности убить его. Мы никогда не оставались наедине, его всегда сопровождала дюжина вооруженных бандитов. Так это и продолжалось до той самой ночи, когда этот белокурый архангел сумел убить всех охранников, а потом и самого Родриго. Я не обладаю ни такой силой, ни такими способностями.

Но я выжидала, я аккумулировала деньги и просчитывала, как добраться до Родриго и его матери, как освободить тебя, Оберон, и тебя, Миравиль, как сбежать с острова и добраться до Мэйфейровского центра, где нам могли бы помочь.

Оберон хранил молчание. Казалось, он хотел поверить Лоркин, но не мог принять все, что она рассказывала.

– В свободное время, которого у меня было предостаточно, – продолжила Лоркин, – я отслеживала всю информацию о Мэйфейровском центре. Раз уж Отец рассказывал нам о нем и о Роуан Мэйфейр, я хотела знать, что это за центр и что это за женщина. Я собрала всю информацию о Роуан Мэйфейр и Мэйфейровском центре, перечитала все, что мне удалось выудить. И нигде не нашла подтверждений тому, что Роуан обладает достаточной силой, опытом и средствами, чтобы освободить нас от Родриго и его криминальной семьи. Мне казалось, что я должна сама позаботиться о Родриго. А потом мы бы выбрались с острова и связались с Роуан. А если вы мне не верите, ничем не могу помочь. Мой вам совет: подключите свои мозги.

– Почему, черт возьми, ты просто не связалась с властями? – зло спросил Оберон. – Почему ты не переслала по электронной почте все собранные тобой свидетельства в Управление по борьбе с наркотиками?

– И если бы я сделала так, как ты говоришь, где бы вы сейчас были?

Злость Оберона испарилась, но он продолжал смотреть Лоркин в глаза.

– Не знаю, – ответил он.

– Ну, так и я не знаю, – сказала Лоркин. – Ты думаешь, они бы поверили, что вы невиновны? По-твоему, они бы поверили в историю о Скрытом народе? Думаешь, они бы включили вас в программу защиты свидетелей? И друзья Родриго не достали бы вас еще до суда?

– Я понимаю, о чем ты, – лениво растягивая слова, признал Оберон.

– Действительно понимаешь?! – Лоркин была взволнована, но голос по-прежнему не повышала. – Роуан Мэйфейр знает, кто такие Талтосы.

– Так что ты все-таки искала? – спросила Мона.

– Я искала убежище, – ответила Лоркин. – Единственное возможное для нас убежище. И только после того, как мы приехали сюда, после того, как целых восемь часов кряду я проговорила с Роуан, меня покинули все сомнения.

– Возможно, слишком быстро, – заметила Мона.

Лоркин удивленно посмотрела на Мону:

– Ты о чем?

Мона не отреагировала.

Роуан молчала. Она даже не взглянула на Мону.

– Пожалуйста, прости ее, – негромко попросил Квинн.

– Продолжай, Лоркин, – сказал я. – Ты восемь часов проговорила с Роуан. Каков результат?

– Это то место, где могут остаться Талтосы, – сказала Лоркин.

– Для чего? Чтобы стать объектами исследований? – поинтересовалась Мона. – Вас посадят в клетки в какой-нибудь лаборатории. Это ты называешь убежищем? Эта женщина сделала тебе инъекцию, и ты отключилась прямо на взлетно-посадочной полосе возле ее самолета. И ты целиком доверилась ей?

Лоркин изумленно посмотрела на Мону. Примечательный момент: длинношеяя женщина Талтос растерялась. Но потом взяла себя в руки.

– Ты неправильно меня поняла, Мона, – сказала она. – Это место для меня – среда, сообщество, мир, в котором мы можем жить и работать, где мы будем в безопасности и где о нас будут заботиться. Я лично изучала медицину. Вы могли понять это, когда вошли в мой компьютер на острове. Вы привезли жесткий диск сюда и передали его Роуан. Вы представили ей доказательство того, что я образованна в этом вопросе. Я доказала ей это в устной форме. Я хочу продолжить обучение, хочу стать доктором. И Роуан согласилась принять меня в своем центре в качестве ученицы. Я сникала ее расположение. И здесь достаточно возможностей найти интересную работу для Оберона и Миравиль. Центр – автономный мир, где Талтосов можно контролировать и при этом не превращать в пленников, здесь они защищены от внешнего мира.

– Это очень разумно, – признал Стирлинг. – Я никогда об этом не думал.

– О, по-моему, это просто замечательная идея! – воскликнула Миравиль. – И мы сможем все время ходить в ночных рубашках, по крайней мере я смогу. Мне нравятся ночные рубашки.

– Как вам, вероятно, известно, – продолжила Лоркин, не спуская глаз с Моны, – к здешней больнице пристроены квартиры для родственников, навещающих больных. Мы сможем жить в одной из таких квартир, учиться и работать в Центре. Нам ни к чему покидать его, за исключением предначертанной цели.

Лоркин переключила свое внимание с Моны на Оберона.