сделали хороший втык за сокрытие знакомства – это обязательно! Видите ли, посол и даже советник-посланник, естественно кагэбист, не удостоились приглашения, а какой-то инженер торгпредства вместе с обычным дипломатом решили проявить ненужную инициативу. Возможно и посла великий Дали и его Гала встретили бы так же, а может с еще большими заскоками! Это еще хорошо, что мы по-быстрому улизнули, и художник не знал русский язык.

Второе: делиться впечатлениями с коллегами было нельзя и потому, что существовал еще один повод для «разбора полетов»: Леониду Александровичу, дипломату, не «рекомендуется» открыто дружить с представителем торгпредства, то бишь с нами, и по неписаным правилам нужно было обязательно доложиться «соседям», т.е. известной наблюдающей организации, получить добро на такую встречу. А гэбэшники же, как последние жлобы, умели и любили въехать в рай на чужих плечах, подчеркнуть свою близость и знакомство с известными личностями, а потом в разговорах мимоходом, без нажима упомянуть два-три популярных имени, близость к начальственным кругам, высшим или известным («с Пушкиным на дружеской ноге!», понимаете ли!) и навязались бы на рандеву. В собственных глазах и в глазах начальства это делало их более значительными людьми. Позорная холуйская манера!

А всего-то и близкого знакомства бывало совсем ничего, разве что на приеме перекинутся парой фраз. Знаменитость иногда даже и не знала имени того, с кем разговаривала и тотчас забывала о представленном ей госте. А уж Дали!!!

Кто-нибудь обязательно присоединился бы к визиту, потом бы лично отчитался за такое престижное знакомство. Леня же, как работник другого ведомства, их на дух не переносил, естественно, хотел сам отчитаться. Пригласил своих человечков, т.е. нас, чтобы провести интересный и приятный вечер. Интересный – да, приятный – скорее нет…

Если бы все обошлось без оргвыводов (нет, не обошлось бы!), то его заставили бы озвучивать встречу со знаменитостью на очередной пятничной встрече советской колонии (вот названьице-то! – «колония») или бы просто не поверили в подобную историю. Поэтому мы практически никогда никому и из своих друзей-приятелей не рассказывали об этой короткой встрече с мировой известностью. Тем более она произвела на меня негативное впечатление. Сказали бы: «Заелась, Галина! Фраерша! Всех устраивает, а ее не устраивает!»

Кстати, моя младшая дочь примерно так, но более мягко, и выразилась, когда только недавно узнала об этой мимолетной встрече. Ей как раз очень нравится кошмарный сюрреализм Дали. Конечно, сюрреализм бесполезно обдумывать, его надо чувствовать, причем лучше всего прочувствовать под хорошей какой угодно балдой, кайфом, угаром!

На самом деле Дали, конечно, гениальный художник, у него прекрасная техника рисунка, мне по душе его первые работы (в 14-15 лет!) в реалистической манере. Но его воображение… От его последующих исканий, изысков, воплощенных в картины, у меня лично портится настроение. Мне кажется, что на гребне, так называемого сюрреализма, он действительно создавал «сюр» – шутку, анекдот, просто зашибал деньгу, пиарил-рекламил себя, в основном это была забота Галы. Дали понял, что нужно, вошёл во вкус и роль, создавая «шедевры» на потребу извращенным вкусам богатеев, каким некуда уже и деньги вкладывать! – «Вот де у меня какое жуткое полотно, дружок, ни у кого такого нет!» «Э-э-э, нет, батенька, сэр, сеньор, мистер, у меня-то будет еще кошмарнее, жутчее и дороже! Вот!»

А великий Дали и его Гала собирали на этой жирной ниве не менее жирный и богатый урожай. Но какое воображение, предвидение в спросе, ум и работоспособность нужно было иметь! Повторяюсь: считают, что именно Гала угадала это новое течение в искусстве, его востребованность, товарную ценность подобных полотен и поощряла работать своего мужа в такой манере. «Тот кумир – телец златой!»

Боже сохрани, своего мнения я никому не навязываю! Но заметьте, что чужое мнение – сигнал раннего предупреждения.

Что касается пятничных встреч, то каждую пятницу в нашем консульстве на политинформациях нам промывали мозги по все той же теме: преимущество социалистической системы над капиталистической. Консульство в Рио считалось идеальным местом для встреч примерно 150-ти человек, если считать всех: посольство и торгпредство.

Конечно, никогда эти 150 человек не собирались все, очень уж скучноватыми бывали эти лекции. От встреч под разными благовидными предлогами увиливали, но в меру. Наши добрые «соседи» бдили и беспокоились о морально-политическом облике советских служащих за рубежом.

Само консульство представляло собой вытянутый в длину огороженный высоким бетонным забором участок. Учитывая дефицит земли в Рио, мне оно казалось идеальным, пока не я побывала в других представительствах. Там было все ухожено, старательно причесано, подогнано к зарубежным стандартам и к отдыху своих соотечественников. Наконец, было чисто. У нас не то что грязно, но как-то замусолено, давно не ремонтировано и сделано наспех.

Консульство делилось как бы на отсеки: консульство, как таковое, было в самом начале и выглядело достаточно прилично. Им заправлял Вадим Новиков, длинный узкоплечий гэбэшник, довольно безобидный, но очень неадекватно реагирующий на самую простую шутку. Ему все казалось, что к нему недостаточно уважительно относятся или иронизируют.

После здания Консульства шли технические службы и квартирки для обслуживающего персонала, спортивная зона – волейбольная сетка, столик для бадминтона, место для лекций – простейшие скамейки из досок напротив экрана, беленого прямоугольника на стене и, наконец, школа – одноэтажная кокетливая вилла из гипсокартона, но с кондиционером. В ней я работала сначала со вторым и четвертым классами, а другая учительница, присланная из Москвы, в начале консульства примерно в такой же конуре. Это еще было до того, как посольство и часть торгпредства не перевели в столицу, т.е. в Бразилиа, а оставшуюся часть детишек не разместили в торгпредстве в более комфортабельных и удобных условиях.

С точки зрения обустраивания дипломатических служб наше консульство было довольно убогим местечком, но своим задачам отвечало: мы все-таки нуждались в общении, отмечали там юбилейные праздничные даты, школьные праздники, Новый год, то, что сейчас называется корпоративами. Вообще было довольно весело и непринужденно, потому что в нашем обществе находились и весьма остроумные и жизнерадостные люди, которые придумывали смешные и разнообразные сценарии. Это были молодые дипломаты, журналисты, сотрудники остальных служб.

Но на обязательные лекции ходили неохотно. Мы настолько привыкли к заезженным фразам о положительных событиях в Союзе, о выполнении и перевыполнении трудовых планов, о поддержке программы Партии, пересыпанные гениальными цитатами из высказываний дорогого Леонида Ильича, что особо не вслушивались в обязательное пятнадцатиминутное сообщение: у нас – все очень хорошо, у них – все плохо; у них – тьма беспросветная и тупик, у нас – блеск и солнечные дали. Хоть бы поменяли затертую пластинку, ведь социализм мы уже понюхали, аромат