Гроб с телом Петра Петровича Фомина стоял в актовом зале на сцене. Стены и окна были задрапированы черной тканью. Тихонько играла траурная музыка. Звук шел откуда-то сверху, Алексей так и не понял, откуда. Народу было много. С капитаном пришли проститься не только сослуживцы, но и жители его участка, поэтому люди шли в длинной очереди, которая начиналась еще на тротуаре. На стульях, стоящих напротив гроба, сидели женщины в черном – жена и мать капитана. Двое детишек испуганно жались к матери. Она сидела прямо, сжав губы и – Алексей видел – с трудом держалась, чтобы не разрыдаться. Он прошел в общем потоке, постоял перед телом друга, пристроил свои гвоздики, купленные на Арбате, и остановился рядом с вдовой.

– Танечка, я очень вам сочувствую, – сказал он тихо, пожимая ей руку, – и вам, извините, не знаю, как вас величать, – повернулся к матери.

Они ничего не ответили, кивнули. Татьяна что-то хотела сказать, но, видимо, не смогла. В руке, в которой Алексей держал ее руку, оказался прямоугольничек тетрадного листа в клетку, свернутый так плотно, что уместился бы между пальцами. Алексей быстро взглянул на вдову. Она еле заметно кивнула. Так, ничего себе игры. Надо понимать, она не хочет, чтобы ктонибудь видел, что она передала ему записку. Ей угрожают? Она боится свекрови? Это в здании РОВД, набитом под завязку милиционерами в форме? Так-так. Надо быстро прочитать записку и дойти до кабинета, срочно дойти.

Он почему-то страшно испугался, что не успеет, выбрался из толпы и быстро пошел, почти побежал по коридору. По дороге с ним кто-то поздоровался, он машинально пожал протянутую руку и пошел дальше. Быстрее! В этой истории всегда убийца опережает на шаг. Сейчас не упустить, не упустить!

– Алексей Николаевич! У меня новости, – звонко, как-то очень по-пионерски, окликнул его Миша Некрасов.

– Через пять минут, Миша, в кабинете, – быстро ответил Алексей.

Кабинет распахнулся, привычный, безопасный. Алексей закрыл за собой дверь на ключ, вытер пот со лба – он, оказывается, вспотел – и быстро развернул записку, прочитал. Ровный, аккуратный почерк. Стало быть, написано заранее, не в спешке. Еще раз перечитал: «А.Н.! Петя оставил для Вас сообщение в компьютере у нас дома. Ключи у Михаила Некрасова». Последние слова приписаны пастой другого цвета.

– Миша, где ты, черт тебя подери? – заорал Алексей, открывая дверь в коридор.

– Я тут, – материализовался прямо из воздуха Миша.

– Когда она отдала тебе ключи?

– Сегодня, когда гроб в зал несли. Подошла и отдала, пока мамаша с детьми возилась.

Значит, свекрови опасается. Алексей и не знал, что у капитана Фомина жива мать. Только почему Татьяна передала записку тайком от нее? Возможно, пожилая женщина просто боится за внуков. Отца их убили, в компьютере какая-то непонятная информация, может быть, опасная. Да и ну ее, эту информацию! Кому надо, разберутся. А за домом, может, следят.

Так. Быстро ехать!

– Миша, едем на квартиру к Фоминым. – Как на квартиру, они же тут все?!

– Ключи нам вдова специально передала, чтобы до того, как они вернутся, мы в компьютер слазили. Там для меня сообщение. Понял?

Миша стоял с открытым ртом, переваривая услышанное.

– А митинг траурный?

– О черт, я и забыл совсем. Ладно, идем, присутствуем, потом сразу едем.

Митинг длился долго, все хотели сказать слова прощания. Алексей почти не слушал, что говорят, не терпелось открыть компьютер.

– Миша, все, пошли, – скороговоркой прошептал он.

– Нас уже Вадюльник ждет с машиной, – так же, скороговоркой, ответил Миша.

Алексей вопросительно посмотрел на лейтенанта. – Ну, старший лейтенант Игнатьев, – поправился тот.

– Давай, в темпе.

Квартира покойного капитана милиции находилась в цокольном этаже трехэтажного старинного московского дома, который ютился среди солидных зданий сталинской постройки, как бедный родственник. Квартира была чистой, даже уютной, но бедненькой. Видавшая виды мебель, пожелтевшие тюлевые шторы, истертый коврик в прихожей – все свидетельствовало о том, что капитан жил только на трудовые доходы, то есть благодарности с населения не брал. Компьютер, а вернее, тоже не новый ноут, стоял в уголке на письменном столе, где, по-видимому, старший сын капитана делал уроки – учебники для второго класса лежали тут же аккуратной стопкой. Миша осторожно отодвинул учебники, включил ноутбук. Экран раскрылся под веселенькую мелодию, справа на рабочем столе оказалась папка с подписью «Горчаковы».

– Миша, у тебя флешка есть? – спросил Алексей. – Откуда?

– Может быть, у Вадима есть?

Миша уже звонил Вадиму. Через две минуты старший лейтенант Игнатьев, оставленный в машине для страховки, доставал из своей неизменной папки флешку. Информацию скачали. Открывать будем дома, решил Алексей.

– Так, все или еще что-нибудь есть?

Мобильник Алексея, молчавший подозрительно долго, вдруг встрепенулся в кармане мундира, как живой. Номер, высветившийся на экране, был Алексею незнаком.

– Але!

– Алексей Николаевич, это Таня, жена Пети. Вы компьютер пока заберите, мы с похорон вернемся, тогда и отдадите. Там много всякого. Петя дома работать любил, у него все материалы… – она не выдержала и заплакала.

– Спасибо, Татьяна. Мы заберем ноутбук с собой. Вернетесь, отдадим. Может быть, помочь чем надо?

– Да чем вы теперь поможете? – горько ответила женщина и отключилась.

– Забираем агрегат к нам в отдел, – скомандовал Алексей.

– А может, не надо в отдел? – спросил вдруг Сергей.

– Почему? – удивился Алексей.

– Почему-то она не хотела, чтобы кто-нибудь другой знал про эти материалы, – рассудительно объяснил капитан Пестров. – Мне это как-то не нравится. А вдруг она кого-нибудь в отделе опасается?

– Да мамаши она опасается, – это Миша реплику вставил.

– Ладно, заберу к себе, – решил майор.

– К себе на Арбат или к себе на Старый Арбат? – совсем обнаглел Миша.

– К себе в кабинет, – рассердился Алексей. – Надо только какую-то сумку подходящую найти.

Телефон зазвонил снова. Это Иван хотел узнать, когда принимать нового сотрудника в службу безопасности.

– Да через часик и принимать, – сказал Алексей, делая знак Вадиму, – он сейчас с тобой договорится.

Тот взял трубку, помычал, покивал головой, будто на том конце могли его видеть и, решительно взглянув на часы, произнес важно:

– Хорошо, Иван Ильич, буду в вашем офисе через один час двадцать пять минут.

Вот так, пусть дипломат Горчаков готовится иметь дело с военным человеком.

Наталья расслабленно сидела в кресле в закутке ординаторской. Больных она только что посмотрела, истории болезни написала, теперь можно чуть-чуть отдохнуть. Надо бы позвонить Полине: как она у Танюшки поживает.