одному на машину (до сих пор их было по два), оставим ещё одного, как запасного, автослесарем, ну а механиком будет сам командир автовзвода. Писарей и кладовщиков подберите или из дружинниц, или из тех выздоравливающих, которые будут явно негодными к строевой службе. Вот, когда я всё это подсчитал, то увидел, что от вас можно безболезненно забрать не менее 25 человек, ну и, конечно, всех, кто числится в команде выздоравливающих, но уже может продолжать дальнейшее лечение в частях. Поймите, операция предстоит трудная, а людей в строевых подразделениях большой недокомплект.

Алёшкин, выслушав эту речь, приободрился: по правде сказать, он ожидал более сурового требования. Пятнадцать человек у него уже были, ну, и ещё десять подобрать можно, тем более что вчера автовзвод они почти не трогали.

О задержке выздоравливающих не могло быть и речи. Во-первых, за постоянную рабочую силу их никто и не считал, их использовали всегда на лёгких, временных и главным образом авральных работах, а во-вторых, после первого же серьёзного боя эта команда пополнится новыми людьми, которых можно будет привлечь к несложному труду. Поэтому он довольно радостно ответил:

— Благодарю вас, товарищ полковник. Ваше решение своей объективностью меня очень обрадовало, разрешите его выполнять?

Пащинский усмехнулся.

— Ну что же, выполняйте! Через час список выделенных людей представьте мне, а завтра к утру чтобы все эти бойцы были хорошо экипированы, вооружены автоматами и под командой вашего начальника штаба доставлены в штаб дивизии. И не возражайте, пожалуйста, — немного повысил голос Пащинский, заметив попытку Бориса что-то сказать. — Я уже разузнал, у вас в батальоне чуть ли не полсотни ППШ осело, вот 25 отдайте с этими бойцами, остального вам за глаза хватит.

Алёшкин, действительно собираясь просить о замене для отправляемых части оружия винтовками, сконфуженно хмыкнул и приказал Игнатьичу срочно вызвать Скуратова.

Пащинский, закуривая новую папиросу, сказал:

— Товарищ Алёшкин, я сейчас уезжаю. Надеюсь, моего шофёра тоже хорошо покормили, «эмку» заправили, они, по-моему, в автовзводе сейчас. Распорядитесь, чтоб он вывел машину к шлагбауму, а я хочу с вашим телохранителем попрощаться. Надеюсь, что прощание у нас будет более миролюбивым, чем встреча.

Борис позвал Джека. Тот вошёл и сел около ног хозяина. Он сидел спокойно, слегка постукивая своим пушистым хвостом по полу. Борис положил ему руку на голову и громко приказал:

— Ну, прощайся с гостем. Дай ему лапу!

Собака послушно протянула правую лапу и вложила её в ладонь полковника.

Тот слега пожал её и, отпустив, заметил:

— Какой умный ваш пёс! — и с этими словами протянул руку, чтобы погладить Джека по голове.

Но лишь только рука Пащинского протянулась к голове собаки, пёс глухо заворчал, и его верхняя губа приподнялась. Борис поспешно крикнул:

— Джек, нельзя! — и слегка щёлкнул его по носу.

Обратившись к гостю, он сказал:

— Нет, этого делать не следует. Он даже Игнатьичу не всегда разрешает к голове притрагиваться. Не будем испытывать его терпение, ведь это всё-таки всего лишь зверь.

— Зверь-то зверь, но замечательный! Так помните, первая же похожая на вашего пса собака — моя. Договорились?

— Так точно, договорились, — ответил радостно Борис.

Пришедшим в это время Скуратову и Игнатьичу он приказал: одному — немедленно дополнить список откомандированных до 25 человек, пересмотрев с командиром автовзвода всех шофёров и отобрав из них десять, а другому — разыскать водителя полковника и передать ему приказание о подготовке к отъезду.

Передавая список начальнику штаба, он ещё раз вполголоса сказал:

— Смотрите, у себя оставьте самых лучших шофёров, теперь им придётся работать за двоих. Всех людей отправьте в баню, прикажите Прохорову подобрать лучшее обмундирование и бельё, обязательно всех снабдить полушубками и валенками, каждому выдать автомат с запасными дисками. Завтра к утру вы лично отвезёте их в штаб дивизии, а сегодня вечером мы с капитаном Фёдоровым соберём их и побеседуем. Кроме того, пересмотрите команду выздоравливающих вместе с Картавцевым, и всех, кто может долечиваться в ППМ, отправьте в их части на попутных машинах, это сделайте сегодня.

Пащинский, выслушав эти распоряжения Алёшкина, остался удовлетворён, и они расстались с комбатом вполне дружелюбно.

Глава девятая

Прошло несколько дней. Все знали, что скоро предстоят новые серьёзные бои. Об этом говорило всё: и беспрерывно прибывающие в окрестные леса новые части, и размещение в некоторых местах батарей тяжёлой артиллерии, и неоднократные напоминания из санотдела армии о готовности к приёму большого количества раненых.

Медсанбат № 24, собственно, был уже готов к самой напряжённой работе и размещению не менее девятисот раненых (это при норме 80). Конечно, очень выручили и новые фанерные дома, и бревенчатые бараки-полуземлянки, которые успели выстроить.

Все ждали начала боевой операции. Ясным морозным утром 12 января 1943 года над медсанбатом в сторону передовой пролетели одна за другой несколько волн тяжёлых бомбардировщиков. Весь персонал батальона высыпал из помещений на воздух, на дороги, полянки и наблюдал, как сурово и важно двигалась воздушная армада, сопровождаемая юркими «ястребками». Через 20–30 минут после этого в районе расположения немецких войск загрохотали многочисленные взрывы бомб, и почти одновременно с этим грозно рявкнули все орудия с нашей стороны. Гром тяжёлых пушек, находившихся в паре километров от батальона, был так силён, что во всех палатках и фанерных домах стеклянная посуда и оконные стёкла дребезжали и звенели на все лады. К мощным разрывам авиационных бомб на стороне противника присоединился грохот разрывающихся артиллерийских снарядов и мин.

Так как одновременно с артиллерийской подготовкой велась такая же, а может быть, и ещё более мощная, со стороны внутреннего кольца блокады, где начал наступление Ленинградский фронт, как потом стало известно из показаний пленных фашистских солдат и офицеров, артиллерийский ураган буквально ошеломил их. Они не могли понять, с какой стороны летят снаряды — со стороны Невы или со стороны Волхова.

Унтер-офицер 366-го пехотного полка 227-й пехотной дивизии И. Тениссон говорил:

— Это был кошмар! Утром русские открыли огонь из пушек всех калибров, снаряды ложились точно в расположение блиндажей.

Перед самым началом атаки над территорией противника появились наши штурмовики.

Как известно, на этот раз на немецкие оборонительные линии навстречу друг другу были брошены значительные силы. Со стороны Ленинградского фронта в наступление пошли 67-я армия в составе пяти дивизий, поддерживаемая 13-й воздушной армией, имевшей задачу соединиться с войсками Волховского фронта в районе Синявинских торфоразработок и овладеть городом Шлиссельбург.

Со стороны Волховского фронта наступала 2-я ударная армия, имевшая в своём составе четыре дивизии и две танковые бригады. В её задачу входило возможно шире пробить кольцо блокады,