Не веря своим глазам, он вскинул голову. Его пальцыстискивали пустоту. Меч взлетел на высоту дерева, медленно перевернулся ввоздухе… Степняк дико всхрапнул, глаза полезли из орбит, потом на гнусной рожепроступила отвратительная жабья ухмылка. Обрекающий взгляд упал на застывшегоРатьгоя. Сабля пошла вверх для последнего смертельного удара.

Ратьгой вскрикнул в гневе и отчаянии, метнулся в прыжке наврага. Конь его шатнулся от могучего толчка, и Ратьгой повис на Дюсене, пытаясьухватить за горло, но пальцы соскользнули, обхватил плечи. Земля вздрогнула отих падения, но ни стона не вырвалось из сведенных ненавистью грудных клеток.

Покатились, обхватив друг друга, наконец Дюсен двумястрашными ударами тяжелых кулаков пригвоздил противника к земле, поднялся. Егосабля блестела на земле в двух шагах. Когда он поднял и повернулся кпротивнику, тот уже сумел подняться на колени. Личину согнуло, по щеке теклаширокая алая струя.

— Ратьгой, держи!

Ратьгой поймал брошенный ему дружинниками его родной меч.Дюсен выждал, пока враг поднялся, скрипнул зубами в ярости, вспомнив, что этотхолодный, как северная рыба, человек разговаривал с Кленовым Листком как сосвоей собственностью, зарычал и двинулся вперед, вращая саблей.

Ратьгой встретил натиск молча. Некоторое время слышалосьтолько тяжелое дыхание, хрипы. Меч и сабля сталкивались со зловещим звоном, откоторого у окружающих стыла кровь, а колени становились ватными. Билисьгиганты, никто бы не выдержал такой удар, но эти только морщились, а в ответударяли еще злее.

Дюсен вращал саблей с легкостью, что изумляла самого. Силыоткуда-то прибывали, он чувствовал свирепую радость, а в теле нарастала мощь,что вымывала усталость. Меч Ратьгоя все чаще отскакивал от его сабли, наконецкиянин отступил на шаг, чтобы не упасть, и с этой минуты Дюсен понял, что онсильнее и что победит. Понял это и Ратьгой, лицо перекосилось, а в глазахзажглась бессильная ненависть. Пот градом катился по его бледному лицу,внезапно исхудавшему, с синевой под глазами.

— Что, — прохрипел Дюсен, — не нравится?..Это тебе не перед мальцами красоваться силой…

Ратьгой вскрикнул, занес меч обеими руками и рубанул попрямой. Он чувствовал, что после таких слов печенег не отступит, не увернется.Дюсен вскинул саблю навстречу с такой скоростью, что они столкнулись ровнопосредине. Раздался звенящий стон, треск. В глазах блеснуло. Мелкие полоскибулата завертелись в воздухе. Ратьгой ошеломленно смотрел на рукоять меча всвоих руках. От длинного лезвия остался кусок не длиннее ладони.

Дюсен захохотал и с маху ударил противника кулаком в лицо.Железную личину согнуло, из-под нее потекла темно-красная струйка. Дюсен ударилснова, услышал хруст сломанного носа. Кровь брызнула тонкими струйками, аРатьгой покачнулся и завалился на спину.

— Ну вот и конец спору, — сказал Дюсен.

Ошеломленный, со стекающей полоской крови со лба, Ратьгойлежал на спине, глядя расширенными глазами на страшного врага. Левая рукалежала рядом с телом, отказываясь двигаться, в правой обломок меча, а огромныйи свирепый, как бог войны, печенег навис прямо над ним. В глазах счастье,ликование, в правой руке огромная кривая сабля, видны зазубрины на лезвии,рассечет пополам…

Издали донесся тонкий крик. Оба вздрогнули, узнав жалобный ибезнадежный голос Кленового Листка, похожий на плач попавшей в когти хищнойрыси горлицы:

— Пощади!

Дюсен лишь свирепо улыбнулся. Глаза его держали лицоРатьгоя, но замечали напряжение в руках, шевеление тела, угадывая, куда тотдернется, шелохнется. Снова прокричала Кленовый Листок, подбежала иостановилась в двух шагах, заломив руки и заливаясь слезами.

Дюсен повернул голову и смотрел в ее прекрасное лицо. Слезыбезостановочно бежали из ее чистых глаз, оставляя на белых как алебастр щекахмокрые дорожки. Руки прижала к груди, сжав в кулачки, грудь дергалась врыданиях.

Ратьгой, не веря удачному моменту, привстал и с силой ударилобломком меча в живот врага, там приподнялась полоска кольчуги, обнажив простуювязаную рубаху, а еще глубже должна быть печень…

Дюсен словно не понял, что поражен, смотрел как зачарованныйна Кленовый Листок. Ратьгой нажал изо всех сил, всадил по самую рукоять, акогда тело Дюсена непроизвольно дернулось, ощутил, что достал, наконец,ненавистного врага в печень, и теперь того ничто не спасет.

Кленовый Листок тоже все поняла, вскрикнула. Дюсен смотрелна нее, странно улыбаясь. Кровь ударила такой мощной струей, что вытолкнула израны обломок меча. Ратьгой без сил откинулся навзничь, кровь врага хлестала емупрямо на грудь, брызгала в лицо, он чувствовал ее соленый вкус и понял сладостькрови заклятого врага.

Наконец Дюсен упал на колени, повалился на бок. КленовыйЛисток подбежала с плачем, упала перед ним на колени. Дюсен поднял голову, лицобыло уже бледное, сразу исхудавшее, прошептал синеющими губами:

— Как… назовешь…

Он сам с усилием закрыл глаза, лицо застыло, и свернутоетело разогнулось. Он лежал во весь рост, и Ратьгой смутно удивился, каких жеогромных людей рождает земля и насколько ему повезло, что завалил такогоисполина.

Он с трудом поднялся, внутри хрипело и кололись изломанныеребра, прохрипел:

— Он же мог меня убить сразу…

— Да, — ответила она блеклым голосом.

— Почему не сделал?

Она не ответила. Но уже понимала, какое великое имя дастсыну.

Дружинники и печенеги молча смотрели на забрызганное горячейкровью поле схватки. Посредине лежал могучий Дюсен — сын верховного ханаЖужубуна, печенег по крови, русич по выучке, киянин по духу, самый несчастныйчеловек на свете… таким он себя считал, но сейчас лицо его преобразилось, сталокрасивым, мужественная улыбка заиграла на твердых губах.

В небесах раздались протяжные серебристые звуки. Высоко всинем небе пролетели журавли. И кияне и печенеги поняли, что сами боги,наблюдавшие за схваткой, берут несчастного героя к себе, в свою дружину, для своихнабегов, для защиты от набегов отрядов других богов.

Высокий хмурый печенег проговорил с печалью:

— Мы заберем его.

Дружинники переглянулись, кое-кто покрепче сжал рукоятимечей. Волчий Хвост кивнул:

— Да. Он был великим воином.

А кто-то сказал негромко, но услышали все:

— Он пал за самое великое… за любовь.

Дружинники расступились. Степняки, взяв тело героя на плечи,пошли к пролому. Волчий Хвост вытер красное от крови лезвие, со стуком бросил вножны. Голос был сиплым от усталости:

— Передых. Согнать людей, пусть заложат пробитую стену.Сегодня крови больше не литься.