Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Прошу прощения, мистер и миссис Лейтон. Так вы останетесь на обед? – спрашивает миссис Фолкс.
– Да. Думаю, нам стоит остаться, – кивает Лиззи.
– Я поняла, – отвечает миссис Фолкс и выходит из гостиной, бесшумно закрыв дверь.
Глотнув воздуха, Эдвард вскрывает конверт.
Дорогой Эдвард!
Когда ты начнешь читать это письмо, я уже буду далеко от дома. Надеюсь, ты поймешь причины, по которым я не сообщаю тебе, куда направляюсь. Я делаю это не только затем, чтобы никто нас не нашел, но и желая защитить тебя и твое доброе имя.
Знаю, с недавних пор мы с тобой расходимся во взглядах. Но серьезнее всего, что эти расхождения касаются Мейбл и ее лечения. Мне было невыносимо сознавать, что Мейбл уже который месяц заперта в колонии для эпилептиков, одинокая и испуганная. Я пыталась убедить тебя и сэра Чарльза Лоусона в эффективности нового метода лечения, связанного с особой диетой, о которой я тебе рассказывала. Тебя это не заинтересовало, а сэр Чарльз попросту от меня отмахнулся.
Мои тревоги усугубило письмо, которое я получила из колонии от одного человека, который всерьез встревожен состоянием Мейбл и просил меня приехать безотлагательно.
Мысли о нашей дочери лишают меня сна. Состояние Мейбл ухудшается, а между тем существует метод лечения, который особенно эффективен в отношении детей. Каково знать об этом и ничего не предпринимать? Добавлю, мне никак не смириться с тем, что я согласилась отправить своего ребенка в колонию с возможной перспективой больше ее не увидеть. Знаю, другие так поступают. Того же общество ждет и от меня. Но я, Элинор Хэмилтон, не могу так поступить. У меня пропадает желание жить, если Мейбл нет рядом со мной, сколько бы времени ни отмерил ей Господь.
И потому я нашла тайное пристанище, место, где мы сможем благополучно жить. Я заручилась поддержкой опытного врача, который научит меня применению диеты. Всем сердцем и душой я надеюсь, что это поможет Мейбл, а если нет, знай: я никогда не верну Мейбл в эту колонию.
Да, Эдвард, я сознаю, что подобные решения должны приниматься обоими родителями, но я также знаю, что ты бы не согласился на мой план. Ты был добрым и щедрым мужем. Ты дал мне возможность пользоваться нашими банковскими счетами. Поэтому я перевела телеграфом в местный банк достаточную сумму, которая позволит нам с Мейбл жить, ни в чем не нуждаясь. Уверена, со временем ты согласишься с моим решением и отнесешься к нему уважительно.
Эдвард, я знаю, о чем ты сейчас думаешь. Как я могла ради одного ребенка оставить второго? Я долго и тщательно думала об этом. С моей стороны было бы опрометчиво и жестоко увозить Джимми. Вдобавок это существенно осложнило бы нашу с Мейбл жизнь. Сейчас мне необходимо безраздельно отдавать все свое внимание Мейбл, заботиться о ней и следить за каждым ее шагом. Я бы не смогла уделять достаточно внимания еще и Джимми. Но, оставляя его заботам мисс Хардинг, я знаю: наш малыш находится в лучших руках. И конечно же, у него есть ты. Лиззи обещала присматривать за вами обоими и стараться, чтобы все у вас было в полном порядке. Мне было трудно любить Джимми так, как надлежит матери, когда без Мейбл мое сердце разрывалось надвое. Надеюсь, со временем, когда я сделаю для Мейбл все необходимое, я смогу стать для Джимми такой матерью, какую он заслуживает.
Что же касается нас с тобой, будущее наших отношений для меня пока неясно. Не знаю, сможем ли мы в дальнейшем все начать заново. Не знаю также, простишь ли ты меня за этот поступок и сумею ли я простить тебя за то, что ты настоял на отправке Мейбл в колонию. Вся твоя работа, направленная на судьбы таких, как наша дочь… Я искренне, от всего сердца, прошу тебя пересмотреть свою позицию относительно евгеники и евгенического движения. Как ты знаешь, свою я пересмотрела полностью. Мне думается, для нашего полного воссоединения тебе понадобится занять иную профессиональную позицию. Роуз помогла мне взглянуть на вещи по-другому. Я была настолько полна ненависти к человеку, убившему нашу мать, что это мешало моему восприятию жизни. Сейчас я понимаю гораздо больше. Нельзя с одинаковым недоверием относиться ко всем, кто обделен судьбой и страдает от телесных или душевных недугов. Независимо от происхождения, независимо от наличия или отсутствия способностей, каждый является человеком и заслуживает человечного обращения.
Пожалуйста, не пытайся меня искать. Время нашего общения еще не настало. Возможно, потом, когда оно настанет, вы с Джимми даже сможете к нам приехать. Когда мы благополучно доберемся до места, я дам тебе знать и вскоре пришлю адрес для переписки.
Со всей своей любовью,
В ошеломленном молчании Эдвард смотрит на письмо. Такого поворота событий он никак не ожидал. Его мозг привычно пытается все разложить по полочкам. Элинор спланировала это заранее, не сказав ему ни слова. Неужели она настолько ему не доверяет?
Конечно не доверяет! Она знала, что он запретил ей забирать Мейбл из колонии. Да, запретил. Но ведь он сделал это из сострадания к ней. Он помнит, какая гнетущая обстановка царила в доме, пока Мейбл не поместили в колонию Хит; каково Элинор, да и ему было видеть постоянно ухудшающееся состояние их дочери. Разве не лучше, что они освободились от этого тягостного зрелища? И потом, сэр Чарльз абсолютно убежден, что Мейбл лучше находиться среди таких, как она, под наблюдением опытного персонала, умеющего обращаться с эпилептиками. Там она может жить в мире и спокойствии, огражденная от насмешек, суждений и дурного обращения со стороны нормального общества. И что за ерунда с письмом из колонии, которое получила Элинор? Кого это так встревожило состояние Мейбл? Нашелся какой-то смутьян. Зная направление работы Эдварда, этот «доброхот», наверное, узнал, что Мейбл – его дочь. Пошли они все к черту!
Но худшее во всем этом – как Элинор посмела оставить своего сына-младенца? Как может она любить несчастную больную Мейбл больше, чем здорового, прекрасного Джимми? Такое ощущение, что Элинор спятила или же Роуз со своим французишкой сбили ее с толку, заставив поверить в это дурацкое «чудо-лечение». И что потом? Не случится ли так, что Элинор вернется обратно еще более сокрушенной?
– Эдвард…
Голос Лиззи возвращает его к реальности. Он поднимает голову и видит соседей. Те сидят и встревоженно смотрят на него. Они знали. Все знали, кроме него. Его охватывает злость на Элинор. На всех. Как она посмела так его одурачить?
– Итак, есть ли еще кто-то помимо меня, кто не был посвящен в эту великую тайну? – с нескрываемой горечью спрашивает он.
– Мы узнали только во второй половине дня, – торопливо отвечает Лиззи. – Элинор пришла ко мне и рассказала. Я умоляла ее не уезжать, просила поговорить с вами, но она уже приняла решение. Правда, она беспокоилась о вас, и мы пообещали, что станем помогать во всем.
– Да, дружище, – подхватывает Бартон. – Все, что в наших силах. Только позовите.
– Она хоть намекнула, куда направляется? – спрашивает у Лиззи Эдвард, вновь глядя на письмо: мало ли, вдруг он пропустил что-то важное, скрытое между строк.
