Лиззи обещала ежедневно навещать Джимми и Эдварда, особенно сегодня вечером, когда Эдвард приедет из Лондона и узнает о поступке жены. Она мысленно представляет, как он читает ее письмо, и внутренне сжимается. Машина подскакивает на ухабе, который Софи не заметила в сумерках, и удар возвращает Элинор к действительности.

– Вроде мы должны бы уже приехать.

Элинор всматривается. Дорога становится еще хуже, превращаясь в разбитый фермерский проселок. Колеса машины подскакивают, попадая в колеи. Им советовали подъехать к задним воротам колонии, со стороны фермы. Это вызовет меньше подозрений. И вот теперь, в последний момент, их миссия рискует провалиться.

– Софи, пожалуйста, сбавь скорость! – кричит Элинор. – Иначе ты потеряешь колесо или нас обеих выбросит на обочину!

– Ладно-ладно, – бормочет Софи, отпуская акселератор и осторожно объезжая большую яму на дороге.

Элинор внутренне готовится к худшему. Может оказаться, что Мейбл ее не помнит. Согласно последнему отчету сэра Чарльза девочка почти разучилась говорить. Теперь Мейбл общается через плач или досадливый крик, показывает пальцем, качает головой или берет дежурную медсестру за руку и ведет туда, куда ей нужно. Она много спит, а в бодрствующем состоянии заторможена из-за лекарств. Мейбл потеряла интерес к играм. Она беспричинно плачет или хнычет. Она не расстается со своей тряпичной куклой, а если та вдруг затеряется, впадает в смятение.

Ест, спит, существует. И только.

Вспоминая письмо мисс Мэннерс, Элинор испытывает тошноту. Страшно представить, чтó случится с Мейбл, если она как можно скорее не заберет дочь из колонии. Сейчас Мейбл, как никогда, нуждается в материнской любви и защите, и если Эдварду из-за его работы и репутации невыносимо присутствие дочери, так тому и быть. Она поселится с Мейбл в каком-нибудь тихом месте, вдали от мужа и его работы. Элинор успела возненавидеть его работу, и причина не только в фальсификации данных. Она усомнилась в самих принципах евгеники, которые, по утверждению Эдварда, строились на неопровержимых научных фактах. Страшно даже подумать, как осуществление этих принципов отразится на людях, подобных Мейбл. На невинных людях, не имеющих ничего общего с преступниками, убивающими чужих матерей.

Ей кажется, что она смотрит кинофильм со своим участием. Вот сцена, где она увозит Мейбл далеко от мрачных стен колонии и возрождает к свету. Они обратятся за помощью к отцу Марселя – врачу, согласившемуся попробовать. Элинор готова стать медсестрой и поварихой. Если же никакие усилия не помогут и Мейбл разделит судьбу принца Джона, не дожив до совершеннолетия… что ж, совесть Элинор будет чиста. Она сделала для дочери все, что в ее силах, и в этом она станет черпать утешение.

А светское общество, осуждающее ее за это, может катиться ко всем чертям!

– Гляди! – возбужденно восклицает Софи. – Видишь те здания? Кажется, это и есть колония.

– Да, должно быть, – отвечает Элинор, подаваясь вперед. – Вот там фермерские постройки, а дальше – здание с часовой башней. Все как описывала мисс Мэннерс.

– Ура! – торжествующе кричит Софи.

– Мы пока еще не забрали Мейбл, – напоминает ей Элинор. – Не стоит праздновать победу раньше времени.

Колония занимает обширную территорию. Они проезжают мимо фермерских построек, коттеджей, больших зданий, напоминающих пансионы Викторианской эпохи, и мимо школы. Софи останавливает машину на некотором расстоянии от невысокого главного здания с часовой башней. Элинор достает из сумки план, который мисс Мэннерс прислала ей вместе с письмом. Сверяясь с ним, она пытается найти Младенческий замок. Ее глаза останавливаются на ветхом коттедже, даже отдаленно не похожем на замок.

– Мрачное местечко, – передернув плечами, говорит Софи и на малой скорости направляет машину в сторону Младенческого замка.

Элинор смотрит на часы. Они приехали вовремя. Половина восьмого. Мисс Мэннерс писала, что в это время пациенты уже находятся в своих комнатах, а бóльшая часть персонала ужинает. План заключается в том, чтобы отправиться прямо в Младенческий замок, где их будет ждать мисс Мэннерс. Медсестра сообщала, что самых маленьких пациентов к этому времени уже укладывают спать. Софи развернет машину и со включенным двигателем будет ждать у входа. Едва только Элинор, Мейбл и пожитки дочери окажутся в машине, серебристый автомобиль подруги помчит их прочь из этого мрачного места. Когда они благополучно покинут колонию, Софи повезет их прямо в Дувр. Там они попытаются выспаться в портовой гостинице, а завтра, в десять утра, машину погрузят на паром, и они поплывут в Кале.

Софи глушит мотор. Некоторое время подруги сидят молча. Нервы Элинор на пределе. Ее сердце сильно и учащенно бьется, а уши реагируют на каждый звук, откуда бы он ни раздался. Надвигающаяся темнота кажется их союзницей. Самое время сказать все, что необходимо.

– Софи, – начинает Элинор, глаза которой устремлены на окрестные здания, – что бы потом ни случилось, знай: я тебе предельно благодарна. Знаю, сколь многим ты пожертвовала. Тебе ведь пришлось покинуть Генри и детей.

– Покинуть Генри – вовсе не жертва, – тихим, ровным голосом отвечает Софи. – Я приняла решение. Мы с Генри – никудышная пара. Глядя, как ты решила сама управлять своей жизнью, я поняла, что должна сделать то же самое. Элинор, я ухожу от него. Как только вернусь в Лондон, сообщу об этом.

– Нет, что ты! – Элинор поворачивается к Софи, которая все так же решительно смотрит вперед. – Разразится ужасный скандал. Это обойдется тебе слишком дорого.

– Я приняла решение. Я должна это сделать ради сохранения собственного рассудка. Так же как ты. Мне требовался толчок, и этим толчком стал твой пример.

Элинор берет подругу за руку:

– В таком случае я готова помочь тебе всем, чем смогу и когда понадобится моя помощь.

Софи поворачивается к ней и со смехом говорит:

– Как будто тебе мало собственных бед! А сейчас отправляйся за своим ребенком. Иди же!

Глубоко вдохнув, Элинор выходит из машины и чуть ли не крадучись направляется к старому коттеджу. Ее сердце бешено колотится, ноги становятся ватными. Она боится упасть в обморок. «Мейбл нуждается во мне», – напоминает она себе и идет дальше. Она проходит мимо окон. Судя по всему, это столовая. Из приоткрытых окон доносится гул голосов. Затаив дыхание, она нагибается, стараясь держаться ниже оконных козырьков.

Неожиданно в конце столовой хлопает дверь. Элинор застывает на месте. Замерев, она смотрит, как в нескольких футах от нее из двери выходит низкорослый неопрятный мужчина и направляется к примыкающему зданию. Она мысленно приказывает ему не оглядываться, иначе он наверняка ее увидит. Но он, похоже, погружен в свои мысли. Его руки засунуты в карманы, а голова, к счастью, не поворачивается назад. Подойдя к двери, мужчина распахивает ее. Оттуда вырывается свет. Силуэт мужчины застывает на пороге. Элинор становится страшно. Вдруг он почуял ее присутствие? Сейчас обернется и крикнет: «Кто здесь?» Элинор снова затаивает дыхание. Ее сердце готово вырваться из груди. Но мужчина входит внутрь, шумно закрывает дверь, и прямоугольник света исчезает. Облегченно вздохнув, Элинор продолжает путь к Младенческому замку.