Как сова, бесшумно пикирующая на добычу, я спешу к моей девочке, но не застаю ее на обычном месте в Младенческом замке.

Что-то случилось. Я заранее это чувствовала, но полной уверенности у меня не было.

Я приближаюсь, чтобы полюбоваться на нее во сне, и потом отчетливо понимаю, в чем дело.

Доктор Эверсли забрал ее для своих жестоких экспериментов. Вместо того чтобы дать ей спокойно спать, он с помощью хитрости и вероломства забрал ее к себе.

В игре кошки с мышью трудно угадать, куда заведет игра.

На сей раз эта девочка выскальзывает из моих рук, становясь недосягаемой для меня.

Моя милая, чудесная девочка.

Вскоре для нее уже не будет вечности забытья и вселенной, состоящей из пустоты. Она не почувствует запаха горения, не ощутит экзотического вкуса. У нее прекратится обостренное слышание, видение, чувствование. Не будет электричества, дающего осечку в ее мозгу, струящегося по синапсам и летящего по дорогам ее нервной системы.

Сейчас я вижу ее ошеломленной и одурманенной. Ее пугает незнакомая комната, холодная и темная. Здесь нет успокаивающего бледного света луны, льющегося сквозь высокие окна спальни в Младенческом замке. Вместо этого она пребывает в бархатной темноте, одинокая и сбитая с толку.

Сейчас я ничем не могу ей помочь.

Я оставляю ее наедине с судьбой.

Возможно, я и проиграла сражение за эту девочку, но моя война с вами продолжается.

Софи слишком быстро делает поворот, и вся громада автомобиля «мерседес-бенц» накреняется так сильно, что у Элинор не остается сомнений: они сейчас перевернутся. Но каким-то образом под нескончаемую ругань по поводу отвратительного состояния дорог, скрип тормозов, поворот рычагов и нажатия на педали машина выравнивается вопреки закону тяготения.

– Ты уверена, что правильно ведешь машину? – спрашивает Элинор, перекрикивая ветер. До сих пор она считала плохим водителем одного Эдварда. Оказалось, что и Софи немногим лучше. – Нельзя ли ехать чуть помедленнее?

– Дорогая, я не первый день за рулем! Но учти, нас подпирает время! – кричит в ответ Софи, вцепившись в руль и пытаясь укротить нрав машины. – Заверяю тебя: ты в полной безопасности!

Элинор опускается ниже и держится за края сиденья. Может, лучше закрыть глаза? Дорога, по которой они едут, в неважном состоянии и с каждой милей становится только хуже. Узкая, изобилующая рытвинами и резкими поворотами. Не хочется даже думать о том, что случится, если кому-то вздумается поехать им навстречу. Софи гонит с такой скоростью, что лобового столкновения не избежать. Пытаясь успокоиться, Элинор глубоко дышит.

Паром для перевозки автомобиля уже заказан, равно как и номера в отелях. Там, куда они направляются, предупреждены и готовы их принять. Последней о ее замысле узнала домашняя прислуга. Так лучше. Трудно сказать, как поведет себя Эдвард, а она никого не хочет ставить под удар. Поддержка слуг ее растрогала и воодушевила.

– Вы правильно делаете, – заявила миссис Беллами и даже сочувственно взяла ее за руку. К удивлению Элинор, глаза поварихи увлажнились. – Я скучаю по маленькой шалунье, – призналась миссис Беллами. – Распихали бедняжек по этим заведениям. Конечно, у вас душа болит по дочке. Вы не волнуйтесь, я сделаю так, что никто из наших слова не проронит. Иначе им придется иметь дело со мной. А они не отважатся, – твердо заявила она.

В этом Элинор не сомневалась. Миссис Беллами наполнила разной снедью громадную корзину, как будто они собрались не во Францию, а в дикие безлюдные места. Вспоминая их разговор, Элинор искренне восхищается миссис Беллами. Она будет скучать по этой чудесной женщине. И по всем остальным тоже.

О своем замысле Элинор сочла необходимым рассказать и Лиззи. Та поначалу восприняла услышанное в штыки. Соседке претит мысль делать что-либо вразрез с желаниями мужа. Для нее слишком значимы правила приличия и нормы, принятые в обществе. То и другое породило в Лиззи целый ком внутренних противоречий.

– А как же Эдвард? Как Джимми? – спрашивала она, вытаращив глаза и озабоченно наморщив лоб. – Вы же не можете оставить сына. – Вид у Лиззи был испуганный. – Он ведь еще совсем маленький. Ему никак нельзя долго оставаться без матери, а вы уедете так далеко!

Элинор не оставалось иного, как показать соседке письмо мисс Мэннерс. После этого румяное лицо Лиззи мгновенно побледнело.

– Боже мой! – прошептала она, подняв глаза на Элинор. – Вам, конечно же, нужно ехать! Скажите, чем я могу помочь?.. Только, Элинор, вдруг вы уже опоздали?

Эта мысль мелькала и в ее голове. Но сейчас Элинор не позволяет себе так думать. Она действовала с максимальной скоростью, а дражайшая Софи бросила все, чтобы ей помочь.

– Дорогая, это же приключение, – уверяла подруга. – Я бы и за все сокровища мира не согласилась его пропустить.

Элинор будоражило подозрение, что Софи обрадовалась причине на время забыть о Генри и всех их семейных бедах.

Чем больше Элинор раздумывает о каждом действии и каждой лжи Эдварда, тем сильнее в ней бурлит и поднимается злость на мужа. Она начала мысленный судебный процесс над ним. Все, что он делал и говорил за эти годы, теперь находится на рассмотрении ее мысленного обвинения и защиты. Приговор пока еще не вынесен.

Ей было больно и совестно расставаться с Джимми. Беспокоила неопределенность; она не знала, когда вновь увидит сына. Мисс Хардинг – умелая няня, но вдруг с малышом что-то случится, пока его мать в отъезде? Этого Элинор себе никогда не простила бы.

Зайдя в детскую попрощаться с ним перед отъездом, она чуть не передумала. Прежде ей казалось, что она никогда не будет любить сына столь же сильно, как Мейбл, но в тот момент, взяв на руки малыша, она вдруг поняла: нет, это не так. Она по-настоящему любит его. Очень сильно любит. Так же, как Мейбл, но по-другому. Ей было позволено его любить. Вина перед отправленной в колонию Мейбл – вот что мешало ей в полной мере осознать свои чувства к Джимми. Теперь, собираясь забрать Мейбл оттуда, она разрешила себе отпустить чувство вины.

Прощаясь с сыном, она заплакала. Джимми, глядя на нее своими глазищами, протянул пухлую ручонку и коснулся ее мокрой щеки.

– Мой дорогой мальчик, – шептала она сыну, – как бы я хотела взять тебя с собой. Но это невозможно. Сейчас я безраздельно нужна Мейбл. Это ненадолго. Вскоре мы снова будем все вместе. Я обязательно найду способ это сделать. Обещаю тебе.

Малыш захихикал. Она поцеловала ему щеки, не оформившуюся пока еще шею и круглый животик. Ему очень нравились такие поцелуи. Джимми громко и искренне засмеялся, и от его смеха она наконец-то улыбнулась сквозь слезы.