не изменился, осунулся только. Кажется, события последних месяцев дались ему непросто.

– И где же вы были все это время? – наконец, спросил он.

– Я все вам расскажу, только у меня есть условия… И сначала мне нужно знать, можно ли вам доверять.

Вот так, это лучше, чем ходить вокруг да около. Старший следователь слегка склонил голову набок.

– Что вы имеете в виду, Эмма?

– Вы так запугивали меня сторонниками монархии и предателями из Магконтроля… Я хочу быть уверена, что вы сами к ним не относитесь и никак не связаны ни с Орденом Магии, ни с Кесарем.

Кингсли смотрел на меня с непроницаемым выражением, потом усмехнулся, словно чему-то удивляясь, и сел обратно в кресло.

– Присаживайтесь, разговор у нас, как я понимаю, будет долгим, – любезно предложил он.

Я последовала его совету, но сидела на самом краешке, готовая вскочить в любой момент.

– Сказать, что я не связан с Орденом и его предполагаемым главой, будет неверно, – начал Лестер после непродолжительного молчания. – Связан, еще как связан! Только связь эта совершенно другого рода. Сядьте, Эмма, и дослушайте меня, пожалуйста.

Я снова стояла напротив него, сжав кулаки и готовясь к худшему.

– Орден Магии – детище Магконтроля, – продолжил старший следователь, когда понял, что я не собираюсь следовать его совету. – Создан он был давно, назывался иначе, но суть его была та же самая.

Я ошарашенно смотрела на своего собеседника.

– Зачем?

– Чтобы держать под контролем потенциальных заговорщиков. Это удобнее, чем отлавливать их поодиночке. К тому же их руками можно делать грязную работу, устранять опасных людей, например. Такое тоже случается. Так вот, несколько лет тому назад буквально из ниоткуда выплыл Кесарь и постепенно перехватил у нас управление Орденом. Очень грамотно перехватил, надо сказать. Настолько, что я и раньше был совершенно уверен: это кто-то из наших.

Кингсли снова замолчал, и только по чуть более плотно сжатым, чем обычно, губам я поняла, что он пытается справиться с собственными эмоциями. – В общем, он много чего натворил. И когда я его поймаю – а я непременно это сделаю, – то мало ему не покажется. – Последняя фраза прозвучала жутковато, хоть и сказана была абсолютно ровным, спокойным голосом.

– Так что видите, Эмма, моя связь с интересующей вас организацией вполне очевидна.

– Хм, – задумчиво пробормотала я себе под нос, но так, чтобы мой собеседник непременно услышал, – поэтому Имельда из «волков» сказала, что вам можно доверять?

Ну да, она сказала не совсем так, но мне очень хотелось посмотреть, отреагирует ли старший следователь на такие новости. Отреагировал: впился взглядом, как клещ.

– Что вас связывает с этой особой?

– Кровь и жизнь. Она потомок Теренса Хелльдехейма. А вы, выходит, ее знаете? – не смогла удержаться от вопроса.

Лестер немного помолчал, задумчиво меня разглядывая. То ли решал, стою ли я его доверия, то ли думал, как лучше мне соврать.

– Имельда Келлер работает на Магконтроль, – сказал он наконец. – Нелегально, естественно.

Пришла моя очередь изумляться. Пока я пыталась уложить в голове тот факт, что Мелли – шпион в волчьей стае, мист Кингсли перешел в наступление.

– Расскажете мне теперь, что с вами произошло, начиная с того вечера, когда мы виделись в последний раз?

– Условия, – напомнила я.

– Слушаю, – вздохнул мой собеседник с величайшим терпением. По крайней мере, внешним.

– Сегодня на площади боевики задержали молодого человека, – начала я с великой осторожностью, стараясь не наговорить лишнего. Все осложнялось тем, что я понятия не имела, что именно им известно об Эверте. – Отпустите его, он оказался тут исключительно из-за меня и ни в чем не виноват.

Я боялась, что Лестер сделает вид, что ничего об этом не знает, но он, не слишком торопясь, достал несколько листов исписанной бумаги и, пробежавшись по ним глазами, произнес:

– Так уж и ни в чем? «Незаконное проникновение на закрытую территорию по чужим документам, ментальное воздействие на представителя боевого крыла Магконтроля, сопротивление при задержании». Немаленький список.

Я призвала на помощь всю свою невозмутимость, лишь стиснула зубы покрепче, но продолжала выжидательно смотреть на следователя.

– Рассказывайте, Эмма. Обещаю, что сделаю для вашего приятеля все что смогу, – вздохнул тот, когда понял, что другой реакции от меня не дождется.

Тщательно выбирая, о чем стоит сообщить, а о чем лучше умолчать, я рассказала, как нашла потомков четырех древних родов, и про наши размышления об уровне Источника тоже сообщила. Лестер слушал внимательно, не задавая вопросов, только кивал иногда. Время от времени делал быстрые пометки на лежащем перед ним листе. А еще внимательно рассматривал лежащий перед ним артефакт с иллюзией. Один раз даже включил его, взяв в руку, и я вздрогнула, когда вместо старшего следователя передо мной возникла Марта в форме Магконтроля и с мужской стрижкой.

Я добралась до момента, когда мы поняли, как работает моя способность к магии (о доблестном ограблении миста Сайфилда я, разумеется, ничего не сказала), перешла к нашему переезду в Саффорд и сделала небольшой перерыв, попросив у Лестера воды.

– Почему вы подкинули следящий артефакт другим людям и не обратились ко мне, когда у вас возникли затруднения? – задал он неожиданный вопрос, ставя передо мной бокал.

– Вы так запугали меня этими монархистами, что я боялась, как бы они вам не навредили за то, что помогли мне бежать. А потом… я уже сомневалась, что вам можно доверять, – призналась честно. А вот о том, что у Эверта и Ноэля были существенные причины держаться от Магконтроля подальше, говорить, пожалуй, не стоило.

– Да, Эмма, это моя оплошность, – покачал головой Кингсли и неожиданно улыбнулся, – я сильно вас недооценил. Вы всегда выглядели рассудительной, но довольно застенчивой девушкой. Так волновались при наших встречах… Только я списал все это на смятение юношеской влюбленности и некоторую робость характера. А вы, оказывается, столько всего от меня скрыли. И на поступок смелый – безрассудный, да, но смелый – отважились. Что до вашего дара, тут я, признаться, дал промашку второй раз. Сразу должен был понять, что к чему, после того, как на прощание вы так непринужденно нанесли мне эмпатический удар.

– Я вас не понимаю. Какой удар?

Лестер усмехнулся и, немного наклонившись в мою сторону, доверительно пояснил:

– В моей работе приходится прибегать к довольно спорным с точки зрения обычного человека методам. Например, усиливать симпатию к себе или слегка подталкивать окружающих к неблаговидным действиям по отношению к интересующему меня «объекту», выступая в роли благородного спасителя. И одновременно с этим внушать чувство опасности и тревожности, исходящее извне, чтобы все тот же «объект» видел для себя единственно возможный вариант действий…

Кингсли говорил, а у меня перед глазами проносились картины из жизни в ШРАМе: наши