Сюй Да откинул голову и уперся затылком в ладонь Чжу.

– А если этого не случится?

Не было смысла нагнетать страх и сомнение, думая о том, чего не произойдет. Чего не может произойти из-за самой силы ее веры и желания. Вместо этого она выпрямилась во весь рост и обняла их обоих за плечи, и они вместе сидели и смотрели, как луна заходит над непрерывно горящими кострами Юаня.

Армии сошлись на равнине на рассвете. Сверху на них смотрело зимнее бледно-голубое небо, казавшееся хрупким, как ледяной наст. Чжу увидела свое малочисленное войско Красных повязок, стоящее перед необозримым пространством, занятым армией генерала-евнуха, с призрачной шеренгой духов в передовой линии. Она так плотно сжала свой страх и неуверенность, что они стали всего лишь слабой дрожью воды под неподвижной поверхностью глубокого озера. Чжу вздохнула, нащупала внутри себя подложечную ямку, где гнездилась судьба, и позволила ей толкнуть себя вперед.

Противник выехал ей навстречу под своим собственным флагом. Чжу почувствовала, как вселенная завибрировала вокруг них, когда они выехали на пустое пространство между армиями. Они состояли из одинакового вещества, их «ци» звенели гармонично, как одинаковые струны, соединенные друг с другом действием и противодействием, поэтому они вечно толкали и тянули друг друга по дороге жизни к своим личным судьбам. Она понимала: что бы здесь ни произошло, не он будет воздействовать на нее, а каждый из них будет воздействовать на другого.

Посередине они спешились и подошли друг к другу, держа в левой руке меч в ножнах. Чжу снова поразила хрустальная красота генерала-евнуха. «Плоть из льда и кости из нефрита», – подумала она. Самая совершенная форма женской красоты. Но тем не менее его невозможно было принять за женщину. Там, где следовало быть плавным линиям, была только жесткость: в форме челюсти, в вызывающе вздернутом подбородке. Его поступь и позы говорили о горькой гордости человека, сознающего, что причина его одиночества в том, что он выше всех.

Свет холодного утра лишал окружающий их пейзаж красок. От дыхания шел пар.

– Итак, мы встретились. – Она сразу же узнала его хриплый голос. Он запечатлелся в памяти Чжу, как нечто неразрывно связанное с огнем и насилием. «Когда я в прошлый раз слышала этот голос, он уничтожил все, что я имела». – Признаюсь, ваш вызов стал приятным сюрпризом. После всего этого бегства и засад, я думал, вы заставите нас трудиться в поте лица до самого конца. Есть какая-то особая причина, по которой вы так твердо намерены разыграть для публики сцену собственной смерти?

Чжу спокойно ответила:

– Я был бы плохим командиром, если бы так отплатил моим людям за преданность в эти последние дни, не сделав все, что в моих силах, чтобы изменить ситуацию.

– Вы так уверены, что ее можно изменить? Мне кажется, что исход неизбежен.

– Это возможно. Но вы уверены, что это тот исход, который вы себе представляете? Возможно, вам нужно больше информации, чтобы видеть яснее? – ответила Чжу. Она сознавала, что таящаяся в глубине ее спокойствия неуверенность постепенно достигает высшей точки. – Например, вам, может быть, будет приятно узнать, что эти стычки не более чем отвлекающий маневр. Вы думали, что Красные повязки столь малочисленны? Число наших сторонников намного больше, чем вы думаете. Пока мы тут разговариваем, наши основные силы атакуют Бяньлян. Вряд ли я ошибаюсь, считая, что потеря Бяньляна нанесет большой удар империи Великой Юань.

Она всматривалась в его лицо внимательно, как в лицо возлюбленного, но он не выдал никаких чувств.

– Интересно. Но люди готовы говорить что угодно ради спасения собственной шкуры. Действительно, если вы сказали правду, разве вы не предаете своих сторонников только ради того, чтобы я увел свои войска и устремился к Бяньляну? Поэтому вы либо лжец, либо трус. – Он приподнял брови: – Интересно, что более вероятно?

– Поверите вы мне или нет, разве вы можете рискнуть и ничего не предпринять? Сообщения иногда не доходят. Если Бяньлян звал на помощь, но падет из-за того, что она не пришла, как вы думаете, кого обвинят в его потере?

Теперь тень все же пробежала по его лицу. Он насмешливо произнес:

– Едва ли следует винить адресата неполученного сообщения.

Чжу услышала то, чего он не сказал: «Но они действительно обвинят меня». Ее внутренняя дрожь сменилась чувством облегчения: сработало.

– Но теперь вы знаете. Поэтому вопрос в том, что вы сделаете с этим знанием, генерал Оюан? – Она в первый раз произнесла его имя, и, услышав его, она острее, чем раньше, ощутила то непонятное и странное притяжение судьбы, словно он был магнитом для ее стрелки. Острое жжение на языке напоминало вкус воздуха перед штормом. – Откажетесь прийти на помощь, а потом будете объяснять, почему не сделали все возможное, чтобы в руки мятежников не попал величайший символ власти наньжэней? Могу представить себе, как недовольны были вами ваши хозяева после реки Яо. Что они с вами сделают за потерю Бяньляна?

Пока он обдумывал этот вопрос, плотная белая субстанция полилась из рядов его армии, эластичная, как туман, спускающийся со склонов гор. Она потекла над землей и окружила их. Раньше его призраки никогда не обращали на нее больше внимания, чем другие. Но сейчас их пустые черные глаза наблюдали за ней из-за его плеча, и она почувствовала, что волосы встали дыбом у нее на затылке, когда их невидимые взгляды прикоснулись к ней сзади. Их шепот наполнил ее чувством мертвящего ужаса. Далеко наверху заплескались знамена.

Наконец генерал-евнух ответил:

– Это возвращение домой было неприятным, конечно. Кажется, вы хорошо разбираетесь в ситуации. Но, возможно, пришла моя очередь кое-что вам сообщить. Чтобы вы ясно поняли исход нашей схватки.

Будучи лучниками, монголы не носили перчаток. Сжатая в кулак рука, которую он вытянул к ней, была голой. Как и все остальное в нем, его руки производили двойственное впечатление: они были тонкокостными, как у женщины, но покрыты шрамами от тысяч мелких ран, как у воина. Он медленно разжал ладонь. Сначала Чжу не поняла, что она видит. Потом, глядя на эту сложенную бумажку с короткой строчкой монгольских значков на верхней стороне, она почувствовала такую сильную дрожь внутри, будто все сдерживаемые эмоции одновременно обрушились на барьер ее силы воли. Она едва не охнула, стараясь удержать их под контролем.

Бяньлян.

Она все поставила на надежду на его отход, но теперь ясно все поняла, как он и обещал. Такой возможности вообще никогда не существовало.

Инстинктивно она изо всех сил пыталась придавить