Я заверила его, что сделаю все, чтобы не обмануть егонадежд; Нуарсей отвез меня на ужин в свой дом, где мы долго беседовали ипровели ночь, развлекаясь с двумя обходительными слугами, которые сполнаудовлетворили все прихоти этого знатока сладострастия.

Вскоре после всех этих событий, которые всколыхнули моюдушу, после всего, что я узнала за это время, я дошла до того, что сталаощущать просто-таки физиологическую потребность совершить свое собственноепреступление без постороннего внушения и без чьей бы то ни было помощи, крометого, я сгорала от нетерпения узнать, так ли уж надежна обещанная мнебезнаказанность. Я все тщательно продумала и, наконец, решилась на самыйужасный и рискованный поступок. Желая подвергнуть испытанию свою отвагу и своюжестокость, однажды поздним вечером я облачилась в мужское платье, рассовала покарманам несколько пистолетов, незаметно вышла из дома, остановилась на глухомперекрестке и стала ждать первого встречного с намерением ограбить и убить егопросто так, ради удовольствия. Я стояла, прислонившись к стене, и ощущала всебе небывалый подъем, который обычно вызывают сильные страсти и который сродниживотному инстинкту, необходимому для того, чтобы насладиться злодейством.

Дрожа от нетерпения, я чутко вслушивалась в тишину инапрягалась при каждом шорохе; я до боли в глазах всматривалась в темноту ималейшее движение ночных теней принимала за приближавшуюся добычу. Наконец,где-то в отдалении послышалось невнятное жалобное бормотание. Я бросилась в тусторону и увидела бедно одетую женщину, сидевшую на пороге дома.

— Ты кто такая? — спросила я, подходя к нейвплотную.

— Самая несчастная из людей, — всхлипнула она, и язаметила, что ей было не более тридцати лет, — и если вы — посланецсмерти, значит, вы пришли с доброй вестью.

— В чем же твое несчастье?

— О, это ужасная история, — ответила она, поднявголову, и при тусклом свете уличного фонаря я разглядела приятное и нежноелицо. — Вряд ли можно найти человека несчастнее меня. Вот уже неделя, каку меня нет ни работы, ни денег; последнее время мы жили вот в этом доме, вкрохотной комнатке, потому что нам нечем было платить за квартиру, даже не начто купить молока для ребенка, за это его отобрали у меня, а мужа посадили втюрьму. Меня бы тоже арестовали, если бы я не убежала от злодеев, которые такжестоко обошлись с моей семьей. И вот я сижу на пороге дома, который когда-топринадлежал мне: ведь я не всегда была нищей, сударь. В добрые времена, когда ямогла себе позволить, я помогала нуждающимся, может быть, и вы мне теперьпоможете? Мне нужно совсем немного.

Когда я услышала эти слова, горячая волна радости пробежалапо моим жилам. О Боже, подумала я, какой удачный случай, и как сладостно будетмое преступление.

— Поднимайся, — грубо сказала я. — В концеконцов у тебя осталось твое тело, и я хочу им насладиться.

— Помилуйте, сударь! Меня терзает безутешное горе, а выговорите мне такие вещи.

— Хватит болтать и делай, что тебе сказано, иначегорько пожалеешь об этом.

Я рывком поставила ее на ноги и приступила к осмотру; должнапризнать, что он не разочаровал меня: под юбками скрывались свежие, упругие иаппетитные прелести.

— А ну-ка, иди сюда. — Я положила ее руку на своевлагалище. — Да, да, я женщина! И нечего таращить глаза. Становись наколени и поцелуй меня для начала.

— О Господи! Оставьте меня, оставьте, мне это противно!Я бедная, но честная женщина, ради всего святого прошу вас не унижать меня.

Она хотела убежать, я схватила ее за волосы и приставила,пистолет к ее виску.

— Умри стерва! Убирайся к черту и передай ему, что тебяпослала Жюльетта.

Да, друзья мои, я убила ее наповал, и когда из головы у неебрызнула кровь, почувствовала, как по моим бедрам потекла теплая жидкость.

Так вот они, сладкие плоды злодейства, думала я; права быламоя подруга, когда рассказывала о них с таким упоением. О небо! Какие неземныеудовольствия даришь ты порой нам, смертным!

Услышав пистолетный выстрел, жители соседних домов прильнулик окнам, и мне пришлось спасаться бегством, а где-то в темноте слышались крики:«Полиция! Полиция!» Была уже глухая ночь, когда меня схватили, и обнаруженныепри мне пистолеты не оставили у полицейских никакого сомнения относительноавтора преступления. На первый же вопрос я раздраженно ответила:

— Везите меня в резиденцию господина Сен-Фона, он вамвсе объяснит.

Растерявшийся сержант не осмелился возражать, хотя мневсе-таки связали руки; карета тронулась, я сидела между двух мрачных имолчаливых субъектов, а из моего влагалища продолжала вытекать густая липкаясперма: вот уж правду говорят, что и цепи сладостны для злодея, потому чтопродлевают спазмы наслаждения.

Сен-Фон еще не ложился, и слуга пошел предупредить его;когда меня ввели в кабинет, я увидела улыбающегося министра.

— Все в порядке, — бросил он сержанту, — еслибы вы не привезли эту даму в мой дом, не сносить бы вам головы. А теперь можетебыть свободны, вы честно выполнили свой долг. А это происшествие должноостаться в тайне: оно вас не касается. Надеюсь, вы меня поняли?

Оставшись наедине со своим любовником, я во всем призналась,и пока рассказывала все подробности своего приключения, член его набухал,твердел на глазах, а к концу рассказа взметнулся вверх. Он поинтересовался,полюбовалась ли я предсмертной агонией несчастной женщины, и я ответила, что, ксожалению, у меня не было времени.

— Я так и думал. В подобных обстоятельствах вся беда втом, что удовольствие не бывает полным, всеобъемлющим.

— Вы правы, но и в случайном уличном преступлении естьсвоя прелесть.

— Знаю, знаю, у меня немало таких за плечами; в нихтоже есть приятные моменты: нарушение общественного порядка, скандал и томуподобное, включая особую строгость закона к таким проступкам, в конце концов,можно причислить к ним крайнюю нужду этой женщины… Но вообще-то похвастать тутнечем. Ты могла бы привести ее к себе домой, и мы оба получили бы хорошееразвлечение. Кстати, сержант не узнал ее имя?

— Если не ошибаюсь, господин мой, ее звали Симон.

— Симон. Ну конечно же! Я рассматривал это делонесколько дней тому назад. Действительно, Симон. Мужа я отправил в тюрьму, аребенка поместили в детский приют. Знаешь, Жюльетта, эту женщину я хорошопомню: прехорошенькая и приличного происхождения. Я берег ее для твоих забав, иона сказала тебе правду, что ее семья когда-то процветала, и если бы небанкротство и разорение… Значит, ты просто наложила заключительный штрих на моепреступление, тогда этот факт делает всю историю привлекательной от начала доконца.

Возбуждение Сен-Фона довершил мой мужской костюм. Он увелменя в будуар, где принимал меня в первый раз, когда я пришла в его дом.Появился лакей, Сен-Фон, дрожащими от вожделения руками расстегнул мнепанталоны и велел ему целовать мне ягодицы, потом взял в руку член слуги и сталтереть его конец о мой задний проход, затем ввел его внутрь; в довершение всегосластолюбец овладел мною сзади, заставив меня сосать лакейский член, а когда ясделала его твердым как жезл, он вставил его в свою задницу. После он призналсямне, что в большей мере его оргазм ускорила мысль о том, что он наслаждалсязадом женщины, которая заслуживает виселицы.