— Жюльетта, — сказал он, когда я закончила свойрассказ, — если бы я не твердил тебе много раз, что буду относиться самымснисходительным образом к твоим шалостям, я бы, конечно, устроил тебе нагоняй.Ты не можешь не совокупляться, и это вполне естественно, но твоей ошибкой былвыбор партнера: ведь ты не знаешь, можно ли положиться на Делькура. Однако ярад, что ты с ним познакомилась; он два года был моим пажом, когда ему былочетырнадцать лет, сам он из Нанта, где служил палачом его отец, и этим фактомобъясняется мой интерес к мальчишке; я лишил его невинности, а когда мненадоело с ним развлекаться, передал его главному палачу Парижа, чьим помощникомон оставался до самой смерти отца; потом унаследовал отцовский пост в Нанте.Парень он неглупый и изрядный развратник, но, как я уже сказал, он не из тех,кому можно доверять. Ну ладно, послушай теперь об узниках, которых нампредстоит казнить.

Из всех жителей королевства де Клорис, возможно, большевсего способствовал моему продвижению; в тот год, когда меня собиралисьназначить министром, он, будучи еще молодым, был любовником герцогини де Г.,чья власть при дворе была почти неограничена, и вот, главным образом благодаряусилиям и интригам этой парочки, я получил от короля пост, который занимаюпоныне. С тех пор я питаю неистребимую ненависть к Клорису; прежде я обходилего дальней дорогой, боялся встретиться с ним; пока его покровительница былажива, я воздерживался от решительных шагов, но недавно она скончалась, вернее,я устроил так, чтобы она скончалась, и Клорис стал номером первым в моем черномсписке, кстати, к тому времени он женился на моей кузине.

— О Господи! Так эта женщина ваша кузина?

— Да, Жюльетта, и факт этот немало способствовал ееучасти. У меня давно зрели планы касательно этой дамы, так как она всегдапротиводействовала моим желаниям. Потом я заинтересовался их дочерью и воттогда-то и столкнулся, с откровенной враждебностью, и моя ярость и неукротимоежелание разорвать все семейство на куски достигли своего предела. Чтобыускорить развязку, я прибегнул к подлости, низости, лжи и клевете и, в концеконцов, настолько разжег неприязнь королевы к отцу и дочери, намекнув, чтооднажды Клорис уложил свою дочь в постель королю, что при нашей последнейвстрече ее величество, будучи в сильнейшем гневе, велела мне убрать их обоих.Она особенно настаивала на том, что должна получить их головы к завтрашнемудню, за что мне назначена награда в три миллиона за каждую; я подчинюсь приказукоролевы и сделаю это с удовольствием, можешь быть уверена, и месть моя будетсопровождаться весьма приятными эпизодами.

— Тут такое жуткое сочетание преступлений, господинмой, что у меня начинает кружиться голова.

— Меня это тоже очень возбуждает, мой ангел, и яприехал сюда с самыми чудовищными намерениями. Кстати, уже неделю Я неиспытывал оргазма и горжусь своим искусством подогревать страсть посредствомвоздержания. За последние семь дней я развлекался с двумя сотнями шлюх и имелинтимные отношения еще с сотней лиц обоего пола, однако за все это время невыбросил из себя ни капли спермы. Играя таким образом с Природой, я дошел досостояния кипящего котла и не завидую тем, на кого обрушится этот ураган… Тысказала, чтобы нас оставили одних и чтобы никто, за исключением лиц,необходимых дай спектакля, не был допущен в дом?

— Да, мой повелитель. Кроме того, я приказала повеситьна месте любого, кто попытается вторгнуться к нам, на всякий случай я выставилавозле Со эскадрон драгун, так что никогда обстановка для злодеяния не быластоль благоприятной, и мы и будем наслаждаться в свое удовольствие.

— Вот взгляни, до чего довели меня твои слова.

— Действительно, вы вот-вот кончите.

— А ты?

Не дожидаясь моего ответа и желая получить доказательствасладостной агонии, в которой я пребывала, негодник задрал мне юбку и медленнопровел ладонью по влагалищу, потом с улыбкой Досмотрел на свои, покрытые липкимнектаром пальцы — красноречивый признак моего крайнего возбуждения.

— Ты знаешь, — сказал министр, — я обожаю втебе такие симптомы, ибо они подтверждают сходство наших мыслей. Но погоди: ядолжен сцедить первую порцию, которая закупоривает выход спермы.

И, присосавшись губами к моей куночке, распутник добруючетверть часа слизывал все, что там находилось, потом перевернул меня на живот.

— Да, — признался он, — больше всего на светея люблю целовать эту несравненную норку. А ведь в ней недавно кто-то побывал,не так ли? Не иначе, как этот подлец. Ясно как день, что тебя только чтосношали в попку.

Говоря это, он не переставал мычать от удовольствия истрастно целовать анальное отверстие и прилегающие к нему места, затем спустилс себя панталоны, обнажив свой зад, и я, опустившись на колени, долго егооблизывала.

— Какая же ты искусница, милая моя стервочка, —повторял он, упиваясь моими ласками. — Я бы сказал, что ты без ума отмоего зада. А вот и мой член просыпается — поласкай и его. Можешь позволитьсебе и другие шалости: час Венеры должны возвестить колокола Безумия.

— Сегодня чудная теплая погода, — предложилая, — вы можете раздеться совсем, и мы придумаем для вас оригинальныйнаряд: сделаем прическу наподобие дракона или змея на манер дикарей Патагонии,щеки раскрасим красной краской, нарисуем усы, наденем через плечо перевязь исложим в нее все инструменты, которые понадобятся для пыток. Такой костюм, наверняка,приведет их в ужас, ведь, прежде чем окунуться в злодейство, надо внушитьжертвам страх.

— Ты права, Жюльетта, как всегда права. Поэтому яцеликом полагаюсь на твой вкус.

— Облачение и амуниция играют первостепенную роль, даженаши справедливейшие в мире судьи облачаются, как герои дешевой комедии илибалаганные шуты.

— Мой единственный упрек в адрес нынешней судейскойбратии заключается в том, что она состоит из людей, которым, к сожалению, нехватает хладнокровия, но поскольку мы живем в такие времена, Бог с ними. Знай,Жюльетта: лучше не поднимать руку на власть предержащих, если только не хочешьзапачкаться в собственной крови.

Между тем обед был приготовлен, мы сели за стол и продолжилибеседу в том же духе.

— Разумеется, — говорил министр, — законынадо ужесточить во что бы то ни стало, и сегодня счастливо управляются тестраны, где правит инквизиция. Только они находятся под истинной властьюкоронованных особ; задача духовных оков — упрочить оковы политические; властьскипетра зависит от власти кардинала, и обе власти — светская и клерикальная —исключительно заинтересованы в том, чтобы поддерживать друг друга, потому чточернь может добиться своего освобождения, только расколов их единство. Ничтотак надежно не устрашает нацию, как страх перед религией, ничто так не пугаетлюдей, как вечный адский огонь, грозящий вероотступникам, вот почему сувереныЕвропы всегда поддерживают наилучшие отношения с Римом. Мы же, одна из немногихкрупных держав этого мира, ни во что не ставим грозные окрики презренногоВатикана и плюем на них, и нам лучше держать наших рабов в постоянном страхе,так как это единственный способ угнетать народ. По примеру Макиавелли я быхотел, чтобы пропасть между королем и чернью была не менее широка, чем междубожеством и тараканом, чтобы одним мановением руки монарх мог превратить свойтрон в остров в необъятном море крови; он должен быть богом на земле, а егоподданные имеют право лишь падать ниц в его присутствии. Не отыщется на свететакого идиота, который осмелится сравнивать физическую конституцию — да, да,простую физическую конституцию — короля и простолюдина. Я склонен считать, чтоПрирода вложила и в того и в другого одинаковые потребности, но ведь и лев иземляной червь имеют одни и те же потребности, однако служит ли этот фактпризнаком сходства между ними? Не забывай, Жюльетта, что как только королиначнут терять свой авторитет в Европе, они приблизятся к презренной толпе, иэто будет первым шагом к их падению, а если они будут оставаться нанедосягаемой и невидимой высоте наподобие восточных монархов, весь мир будетдрожать при родном упоминании их имени. Неуважение питается фамильярностью, афамильярность проистекает от близости к людям и от того, что они видят монархаежедневно и привыкают к нему. Древние римляне больше трепетали перед Тиберием,сосланным на Капри, нежели перед Титом, который шатался по городу и утешалбедных и несчастных подданных.