— Тогда начнём сначала. Знайте: учителю не говорят «салам алейкум». Надо говорить: «Здравствуйте, товарищ учитель». Выйдите и войдите, поздоровайтесь со мной, как с учителем!

Мы смущённо вышли за дверь, и тут нас разобрал смех. Просто задыхались от смеха. Наконец, взяли себя в руки и с трудом, стараясь удержать серьёзное выражение на лице, вошли в дом:

— Салам, ёлдаш мугаллым!

— Салам, ученики! — ответил серьёзно Неджеп.

Это было так неожиданно, так необычно и очень приятно, что мы забыли поздороваться за руку.

— Проходите и садитесь!

— Неджеп! Мы забыли… — начал было я, но Неджеп перебил меня:

— Учителя нельзя так называть, нужно обращаться только так: «Товарищ учитель». Так что вы забыли?

— Мы забыли поздороваться за руку.

— Но ведь вы уже поздоровались, а за руку дети с учителем не здороваются. Представьте, если в классе сорок учеников будут подходить по одному и пожимать ему руку — пол-урока пройдёт. И вообще, здороваясь со старшим, не принято протягивать руку.

Потом, достав свой портфель, наш учитель вынул какую-то толстую тетрадку, обёрнутую плотной бумагой:

— Вот это мой дневник. Такой же будет у каждого из вас. Хотите, посмотрите его. В нём только пятёрки и четвёрки. Я постараюсь помочь и вам учиться только на «отлично».

Взяв у Мухама из рук свой дневник, он спрятал его в портфель. Потом порылся в нём ещё и разочарованно щёлкнул замком:

— Хотел вам показать… Мне за хорошую учёбу и участие в хоровом кружке Похвальную грамоту дали… Да вот забыл, что она осталась у Хаджар.

— Мы подождём, учитель, — просительно начал Мухам, — очень хочется посмотреть, какая она…

— Хорошо. Подождите меня, я быстро…

Как только Неджеп ушёл, на пороге появилась его мать, тётя Нязбагт с подносом на голове. На подносе горкой лежали чореки. Чтоб не задеть чореками притолоку, она немного склонилась и, когда разогнулась, увидела нас.

— А, наш «квартетик»! Пришли к Неджеп-джану? Молодцы! — Она взяла нож и стала скрести подгорелый бок чорека.

Мы переглянулись: «Опять «квартетик»!»

Тётя Нязбагт, не заметив нашего недовольства, продолжала своё дело.

— А где же Неджеп-джап, «квартетик»?

— Почему вы нас всё время зовёте так — «квартетик»? — не отвечая на её вопрос, сердито произнёс Довлет.

— Мы уже доказали, что не маленькие! — добавил я.

— Что вы доказали? — растерянно улыбнулась тётя Нязбагт. — Как? Вам не нравится, что вас так зовут? — удивилась она.

— Да, не нравится, что все нас так унижают. Как маленьких зовёте, — сказал Мухам. — Вы разве не знаете, что мы, как взрослые, собрали целую машину дров? Их потом, после стрижки овец, отвезли в школу-интернат.

— Знаю. Про дрова и я, и весь аул знает, и в интернате… Мне сын говорил. Но только я не знала, что вам не нравится, когда зовут «квартетиком». Никто не хочет вас этим обидеть. Мы зовём так потому, что вы ходите вчетвером всегда и всем нравится ваша дружба. Вы очень славные ребята, потому так и зовём…

Обескураженные, мы молчали. Оказывается, и тут мы были не правы, не всё понимали…

— Простите нас, тётя Нязбагт! — сказал я.

— Ой, да за что же прощать вас? Разве вы в чём-то провинились?

— За слова наши такие — Мухама, мои… Мы думали, что… Теперь мы всё поняли.

Тётя Нязбагт обрадованно улыбнулась:

— Вот и хорошо! Вот и молодцы. А вы, оказывается, умные ребята! Совсем как взрослые рассуждаете… А вот и Неджеп-джан! Давайте вместе поедим свежих лепёшек! Присаживайтесь к дастархану![8]

И она налила нам по пиале верблюжьих сливок. Лепёшки были ещё горячие и оказались необыкновенно вкусными! Может быть, ещё и потому, что у всех у нас было отменное настроение!

СЕЧГИ

В тот же день Неджеп раздал нам учебники для первого класса и сказал, что теперь начнутся настоящие занятия, как в школе.

Какая это была радость! Домой мы неслись как на крыльях! Будто не мы несём эти новенькие красивые книжки с картинками, а они несут нас. Уж очень хотелось поскорее разложить их и перелистывать, рассматривать рисунки долго-долго.

Но когда я принёс книжки домой, прежде всего сделал так, как велел нам Неджеп — наш учитель: взял свежие газеты, которые только вчера принёс почтальон, и аккуратно обернул каждую книжечку. Неджеп показал нам, как это делается. Только после этого я стал рассматривать картинки. Картинок было много, и я решил, что все сразу не буду разглядывать, иначе что я потом буду делать, в школе? «Наверное, так много рисунков в учебнике, чтобы с учителем разбирать их каждый день», — подумал я и спрятал книги в новенький коричневый портфель с двумя блестящими замочками. Этот портфель мне купил папа ещё весной, когда ездил в райцентр вместе с колхозным зоотехником на совещание. В портфеле лежали купленные тогда же карандаши, ручка, линейка, две резинки и несколько тетрадок. Карандаши были разные — несколько штук лежало отдельно и ещё цветные в красивой коробочке. Это только для рисования. Их пока нельзя трогать.

Утром после завтрака я ещё раз проверил содержимое портфеля, полистал свои новые учебники и с сожалением закрыл портфель. Надо было поискать ящик. Ящик я нашёл там, где его видел в последний раз — за сараем. Я взял его и отправился искать маму. Она была у соседей, вместе с матерью Довлета пряла пряжу, а Довлет сидел неподалёку и рассматривал картинки в новых книжках.

— Мама, мы уже должны идти в школу! — сказал я. — А ты почему не собираешься, Довлет? Наверное, Курбан и Мухам уже там. Учитель ведь ждёт нас!

Ещё вчера я маме рассказал обо всём, но она, видимо, забыла, а сейчас спохватилась:

— Конечно, конечно! Неджеп у себя дома будет вас учить?

— Да, — в один голос ответили мы с Довлетом.

Мама вдруг увидела Ящик, который я оставил у порога.

— А это что за ящик ты приволок?

— Это парта! А то где же я буду сидеть?

Мама улыбнулась и больше ничего не сказала.

— Я тоже собрался! — сказал Довлет, и в это время вошли Курбан и Мухам в окружении целой толпы малышей. В руках у наших друзей были новенькие портфели.

Тут тётя Огулдурды, мама Довлета, всплеснула руками:

— Аю, Халлы, что же мы даже сечги не приготовили? Ведь наши дети сегодня в школу идут!

— Ой, и в самом деле! — Мама сразу же встала и направилась к выходу. — У меня дома где-то с килограмм шоколадных конфет есть. Я пойду принесу, вот и будет сечги.

— Я тоже поищу чего-нибудь у себя, — ответила ей тётя Огулдурды.

Мы вышли во двор, окружённые младшими ребятами.