шапки. На голове белым венком снег.

Г о д о в а н ы й. Да у него шапки нет, что ли?

Г и р я. Да вот как ветер, гроза или вьюга, так он без шапки всю ночь и ходит. (Повернулся к Лариону. Мимикой, знаками ему.) Садись, Ларивон, к печке!.. Погрейся! Да снег отряхни, снег… Да дубину в угол поставь… Не хочешь?.. Ну садись так.

Забубнил Ларион. Отряхнулся. Только на голове снег белым венком остался.

Г о д о в а н ы й. Да неужто он понимает?

Г и р я (мимикой, знаками). Смотри, Ларивон!.. Коммуна та написала… комбедам… которые у нас хлеб забрали и отвезли, знаешь?..

Ларион замычал.

Вот-вот… Понял? Коммуна написала — крест и чашу из церкви забрать, хоругви забрать. (Годованому.) Он любит хоругви носить. (Лариону.) Все серебро-золото… Все цацки, брат… цацки… (Показал ему на позолоту и серебряные венки на иконах.) Написала — забрать!

Ларион забубнил.

И чашу божью заберут! Чашу… Ту самую, из которой батюшка тебе мед давал… Понял? Во-во! Отвезут-отвезут… Зубы себе делать будут! Видел, у комиссара, что жил тут у нас на квартире?.. Ну вот… А церковь закроют, запечатают и тебя выгонят…

Д е д  с  п а л к о й. Как собаку выгонят, чтоб ты знал…

Г и р я. Завтра придут в церковь. Не надо пускать!.. Бить их надо!..

Взвился Ларион. Громче забубнил.

Смыка этого и Копыстку Мусия знаешь?..

Д е д  с  п а л к о й (не утерпел). Бить их!

Пригрозил дубиной Ларион. Замахал. Забегали тени по стенам.

Г и р я. Вот так! Вот так! (Годованому.) Вот кто ударит! А вы не верили?..

Г о д о в а н ы й (тогда и он). Бей их!

Д е д  с  п а л к о й. За разверстку бей!

Г о д о в а н ы й. В кровь бей!

М о н а ш к и (тоже).

— Бей их!!

— Бей их!!

П е р в а я  м о н а х и н я (подскочила к Лариону. Нараспев. Плачет). Мы трудились… коврики, скатерти ткали… Людям… Мы капусту, цветочки поливали… Васильками пахло, солнышко было. А они нас… на снег, на мороз…

В т о р а я  м о н а х и н я (подбежала с другой стороны. Протянула руки). Крест с ворот сняли… Красный хлак там… А мы бежали, бежали через плотину, лугом, степью… Ночь и снег… Ночь и снег… Еще до сих пор дрожим… Вот смотри — дрожим.

Обступили Лариона. Теребят, дергают, плачут.

Г и р я (насилу их унял). Да ведь он же глухой, не слышит… Знаками ему надо, на пальцах… А вы смотрите совсем его задергали. О господи! Да вы еще с пути собьете, на который я его наставил. Отойдите!

Отстранились все. Ларион, сердясь, стал к стене. Снежный венок начал таять. Скатились первые капли, словно чужие слезы, по лицу Лариона.

Г и р я (Годованому). А что? Теперь верите?

Г о д о в а н ы й. Остановите, еще кого подшибет.

Г и р я (Лариону). Ну хватит!.. Завтра!.. Понимаешь, завтра! Вот-вот… А сейчас…

Зашуршало что-то, зашумело за дверьми. Все обернулись к дверям.

(Гиря забеспокоился.) Это вы, сестрицы, сеней не заперли… Кто там?

Послышался голос:

— Это я… Стоножка Иван… Откройте!

9

Гиря шепнул всем, чтоб ушли в другую комнату. Заснеженный, опираясь на палочку, тихо вошел  С т о н о ж к а:

— Это я, Гнат Архипович… Вот что я вам скажу, Гнат Архипович. Я пришел… Одолжите мне хоть с полпуда…

Г и р я. Ай-ай, голубчик мой, кабы было что одолжить…

С т о н о ж к а. Сметки или… жмыхи, а то же сами видите — погибаю… У Ганны уже ноги опухли…

Г и р я. Откровенно скажу, Иван, осталось ячменя пудов с десять — держу на семена… ни ржи, ни пшеницы, ни сметок нет… Если не веришь, пойдем покажу тебе чердаки, закрома, бочки… Давай пойдем!

С т о н о ж к а. Да зачем? Не надо, Гнат Архипович, я верю вам…

Г и р я. Видишь, поседел? Ночами не сплю, все думаю, размышляю о весне — как сеять будем, Иван? На все село семеро коней осталось: у меня, у Годованого, у деда Онисько, у Щербака Трофима. А пшеницы — ни зернышка, ни проса, ни гречихи нет. Вот когда погибель придет, Иван, так это весною. Всем будет конец!.. (После паузы.) Ну, что там говорят Смык и Копыстка? Неужели правда, что заберут из церкви чашу Христову, крест, серебро-золото?..

С т о н о ж к а. Говорят, бумага пришла…

Г и р я. Ну а ты, Иван, что об этом думаешь?

С т о н о ж к а. Да я и не думал об этом, Гнат Архипович, потому не могу… Свет в глазах вертится-крутится. Затуманилось в голове так, что иногда не знаю, где я и что со мной творится.

Г и р я. Ох! До чего довели людей! Смотреть тяжко…

С т о н о ж к а. Гнат Архипович!.. Может, у вас… кошка есть, так одолжите…

Г и р я. Опомнись, Иван! Где же это видно, чтоб христианская душа кошатину употребляла?.. Лучше уж умереть, чем есть котов или собак…

С т о н о ж к а. Да нет, я не есть. Мыши завелись в хате, так Ганна просила достать кошку…

Г и р я (засмеялся). А откуда это у тебя мыши взялись! Они уж, наверно, давно подохли… Вот что, голубчик мой, дал бы тебе ячменя, если бы ты…

С т о н о ж к а (даже встрепенулся, ожил). Я отработаю!.. Я…

Г и р я. Говорю, дал бы из последнего, если бы ты открестился от них, отступился от Копыстки и Смыка да повернул на христианскую дорогу…

С т о н о ж к а. Я того… я лучше отработаю… вам…

Г и р я. Эх, голубчик, что мне твоя отработка! Ты на правильную дорогу выйди! Вот завтра они станут забирать из церкви чашу и крест, а ты что им скажешь? Позволишь или нет?..

У Стоножки поникла голова.

А?

Стоножка задергался.

Неужели, спрашиваю, позволишь с бога рубашку снять?

С т о н о ж к а. Этого я не знаю…

Г и р я. Так-таки и не знаешь?

С т о н о ж к а. Не думал об этом…

Г и р я. Гм… Ну что ж, если не думал, так поди подумай, поразмысли. А тогда приходи! Тем временем и я подумаю, подсчитаю!.. (Взглянул на часы.) Смотри, уже скоро десять! Бежит время, обгоняет нас… И не успеешь оглянуться, как смерть в двери войдет…

С т о н о ж к а (глухо). Гнат Архипович! Я за вами руку подниму… Как скажете, так и сделаю…

Г и р я. Э, нет!.. Я не неволю, я не насилую тебя, Иван. Ты лучше подумай, голубь, взвесь все, обмозгуй…

С т о н о ж к а. Я уже надумал… Я за крест и чашу… Скажу, чтоб не брали их, чтоб больше ничего у людей силой не брали.

Г и р я. Вот-вот, так оно и есть, чтоб силой не брали! Святую правду говоришь, Иван, чтоб силой не брали!.. А брали, спросивши у хозяина, выпросив разрешение у людей, у всего мира… Эх, жаль, Иван, что ты прозрел тогда, когда у меня уже силой забрали хлеб, а ты же и помогал его забирать!

С т о н о ж к а. Простите, Гнат Архипович!

Г и р я. Да уж пускай тебя бог простит! Мешочка нет ли у тебя, часом? Ага, торба! Давай… Да она такая, что пудика с два