Хоттабыч понимал, откуда дует ветер, и также был против поспешной приватизации, но Егерь настаивал. Почти каждый вечер он даже не просил, а вызывал спикера в свою резиденцию и требовал ускоренного решения этого вопроса. А в начале прошедшей недели даже пригрозил: если закон не будет принят, то депутаты расстанутся со многими привилегиями. И вот в этот понедельник угроза отчасти начала сбываться: руководители думских комитетов лишились персональных машин, а вместо роскошного автобуса марки «мерседес», который доставлял думцев к зданию парламента, администрацией губернатора был выделен видавший виды «пазик». В конце своего послания к депутатам губернатор пообещал использовать и другие способы воздействия, если в кратчайшие сроки закон о приватизации не будет принят.

Когда Вальшпиген, отложив в сторону проект, стал перечислять «другие способы воздействия», грозя залу указательным пальцем, депутаты враз проснулись. Никому не хотелось ездить на старом автобусе, лишаться просторных квартир и служебных дач. Но и терять депутатский статус тоже не хотелось.

— Надо во что бы то ни стало быстрее принимать закон, — поспешил подвести итог Вальшпиген.

— Вам-то в этом какой интерес, господин Вальш… Фальш, извините, Пиген? — прокричал кто-то из зала.

— Вальшпиген, — поправил заместитель председателя выскочку. — А интерес мой — народный. Если область не имеет денег на реконструкцию этих объектов, не может вовремя платить зарплату рабочим, то станции просто необходимо приватизировать. Уверен, найдется рачительный хозяин, который вложит свой капитал в этот бизнес.

К микрофону подошел Сердюков.

— Полноте, Фальшпиген! Вы отлично понимаете, что приватизация водообъектов выгодна нескольким лихим людям нашей области, которые, скупив эти предприятия, постараются нажить неплохой капиталец. Конечно, и вас в стороне не оставят…

Вальшпиген, с обиженным лицом, словно прося защиты, посмотрел на Хоттабыча:

— Александр Серафимович, оградите меня от оскорблений…

— Ну что ж, — повернул к себе микрофон Хоттабыч и, сделав тайком одобрительный жест Сердюкову, под дружный хохот депутатов объявил: — В виду труднопроизносимой фамилии докладчика, представившего программу приватизации, решение этого вопроса откладывается до лучших времен.

— А поэтому мы теперь все на «пазике» должны потеть и трястись?

— У вас же имеется личный автомобиль, господин Пантов. Если мне не изменяет память — «Мерседес», — Хоттабыч изобразил удивление, — я не жду, когда меня лишат персоналки, давно использую личную «Волгу». Что ж, если мы сложные вопросы будем решать только в угоду своим привилегиям, то давайте примем закон. Но только в таком случае предлагаю ставить вопрос на голосование поименно…

В зале в который раз воцарилась тишина.

Генеральный директор городского Центра знакомств и планирования семьи Виолетта Павловна Петяева была вне себя от негодования. К концу дня из травматологической клиники вернулась Светка Марутаева, которая, как и многие смазливые девчонки, числилась в центре агентом рекламной службы, а на самом деле с недавних пор выполняла обязанности обыкновенной проститутки. Симпатичное лицо девушки, совсем недавно угодившей в сети госпожи Петяевой, на этот раз украшали свежие ссадины и царапины, обильно смазанные бриллиантовой зеленью. Правая рука была забинтована, а на опухшем колене красовался здоровенный синяк.

Теперь семнадцатилетняя Светка Марутаева, носившая за иссиня-черный цвет волос кличку Клякса, сидела перед Петяевой, низко опустив Голову.

— Ну что, сучка, отличилась?! — сверлила ее глазами Виолетта Павловна. — Завтра же забирай свои манатки и освобождай комнату! Вали на свою хер-р-рсонщину, и чтобы духу твоего в этом городе не было!

В Кляксе тут же нашлись новые слезы. Возвращаться обратно в поселок, где она разносила почту и получала за это жалкие гроши, не хотелось. Она пусть немного, но уже успела вкусить праздной жизни, ощутить шелест настоящих долларовых купюр, и хотя считалась ее нынешняя профессия рискованной и опасной, все же Светка была благодарна своей работодательнице за предоставленную комнату в общежитии и огромный — по херсонским меркам — доход.

— В чем же я виновата, Виолетта Павловна?

— Еще спрашиваешь? Какого черта ты поехала с этими дегенератами в дом отдыха? Разве не знала, что это областной административный санаторий?

— Откуда мне было знать, куда едем? — подняла глаза Клякса. — Они заехали в центр, выбрали меня, расплатились за всю ночь, посадили в машину, и мы поехали. Евнух, который дежурил в центре в эту ночь, предлагал им взять еще одну подружку, но они отказались. Этот прыткий, маленького росточка, сказал, что девчонка нужна только одному из них.

Петяева в раздумье забарабанила пальцами по столу:

— А когда вы уединились в номере, они начали приставать к тебе вдвоем?

— Угу, — кивнула Светка.

— И тут ты взбрыкнула?

— Ну что вы, Виолетта Павловна! Я же понимала, что нахожусь в общественном месте.

— Ну почему же тогда они тебя выбросили из окна? Чем ты их так допекла?

— Да это все маленький… Вован его зовут. Крепыш даже пробовал за меня заступиться, — Клякса умоляюще посмотрела на Петяеву. — Понимаете, Виолетта Павловна, мы несколько раз занимались любовью с Бобаном. И все было хорошо. А этот, маленький, как ни залезет — все у него не получается. Или лишнего перепил, или полный импотент. Ну и когда мы с Бобаном… я на нем была… последний раз делали это, низенький озверел. Откуда у него только сила взялась! Схватил меня под мышки и потащил к окну. Сама теперь не понимаю, как я не смогла-то в подоконник ногами упереться…

Петяева снова нервно забарабанила пальцами по столу. Первый раз жалостно посмотрела на Светку:

— Ты хотя бы знаешь, кто эти ребята?

Клякса передернула плечами:

— Скорее всего, бизнесмены какие-нибудь. На «Мерседесе» разъезжают. И потом, из милиции их быстро выпустили. Наверное, приличную взятку дали.

— Не за взятку их выпустили, а за то, что оба имеют корочки областной думы. В этом-то вся и беда, — Петяева вздохнула. — Ладно, все остальное не твоего ума дело. Иди лечись.

— Вы меня не выгоните, Виолетта Павловна?

Петяева открыла сумочку, достала сотовый телефон и, не отвечая на прямой вопрос Светки, лишь повторила:

— Иди лечись, звез-зда хер-рсонская.

Воспрявшая духом Клякса, несмотря на синяки и ссадины, быстро соскочила со стула и около самой двери, обернувшись в сторону Петяевой, заверила:

— Такого больше никогда не повторится, Виолетта Павловна!

Когда за «агентом по рекламе» закрылась дверь, Петяева пробурчала себе под нос:

— Откуда, девочка, тебе знать, повторится такое или нет?