Москва решила надо мной сжалиться и подкинуламне этого старикашку, готового бросить к моим ногам целый мир? Правда, покатолько на словах. По крайней мере он производит впечатление интеллигентногочеловека. Хотя, если быть откровенной, мне кажется, что интеллигентные люди неприглашают к себе домой незнакомую девушку под предлогом попить с ней чаю.Странно все это.

— Правда, мне нечем платить, — тут жепродолжила я свою мысль. — Но это не беда. Я не белоручка. Я привыкла работать.Если я буду учиться на подготовительном отделении, то сразу пойду на работу. Яготова трудиться и днем и ночью, только бы платить репетиторам.

— Не думай о деньгах, — отрицательно замахалголовой мужчина.

— Как же мне о них не думать? Я же прекраснопонимаю, что никто не будет заниматься со мной бесплатно.

— Голубушка, думать о деньгах — не женскоедело. Предоставь это нам, мужчинам.

Я улыбнулась и произнесла то, что давновертелось у меня на языке:

— Знаете, я не очень-то рассчитываю начье-либо покровительство, потому что всегда привыкла думать сама за себя. Длятого чтобы оплачивать свою учебу, я готова выполнять любую работу: мыть полы,подметать улицы. Спасибо за ваше обнадеживающее предложение, но я хочу вассразу поставить перед фактом: интим между нами однозначно исключен. За любуюпредложенную вами помощь я своим телом расплачиваться не собираюсь. Я приехалав Москву, чтобы завоевать ее, и торговля своим телом в мои планы не входит.

Мужчина рассмеялся и вновь поправил свои очки.

— Голубушка! Если ты думаешь, что я охотник зателами малолетних девиц, то ты глубоко ошибаешься. Я уже далеко не в томвозрасте, чтобы заниматься подобными вещами. Оставь свое юное тело для тех,кому оно действительно нужно. Мне оно без надобности — мне нужен твой талант. Яне настаиваю. Если ты думаешь, что сможешь добиться желаемого без меня, то флагтебе в руки. Я всего лишь увидел в тебе будущую звезду. Не смею тебязадерживать, дерзай. Возможно, твоя провинциальная непосредственностьзаинтересует не только меня, но и кого-то еще.

Мужчина театрально откланялся и собралсяуходить. Я тут же поняла, что мне не каждый день делают подобные предложения, ибросилась следом за ним.

— Стойте. Вы меня неправильно поняли.

— Я все понял, — резко ответил мужчина.

— Просто сейчас такое время…

— Какое сейчас время?

— Аферистов полно, — вновь не сдержалась я.

— Ты хочешь сказать, что я похож на одного изних? — голос незнакомца стал каким-то злым и раздраженным.

— Да разве вас разберешь? В любом случае я нехотела вас обидеть.

— Ты хочешь, чтобы я предъявил тебе документы,и ты убедилась, что я здесь работаю? Хорошо, я их предъявлю — за мной дело нестанет. Только в следующем году не сокрушайся по поводу того, что не поступилав институт, и не рассчитывай на мою помощь.

Мужчина торопливо полез в свой карман длятого, чтобы найти какие-то документы, но в этот момент рядом с ним остановилсямолодой симпатичный мужчина и дружелюбно пожал ему руку:

— Петр Степанович, а вы завтра будете накафедре, а то у меня к вам будет небольшая просьба?

— Завтра, конечно, буду. Что-то серьезное?

— Дело деликатное: на сегодняшнем экзамене мояплемянница срезалась. Сами знаете, как это бывает: разволновалась. А ведьдевчонка талантливая. Она сейчас выбежала — лица на ней нет. Вы бы ее завтрапосмотрели. Быть может, еще можно что-то сделать. Или, может, хоть наподготовительные курсы есть возможность поступить? Девочка в таком стрессовомсостоянии, что даже страшно становится — как бы руки на себя не наложила. ПетрСтепанович, помогите! Я в долгу не останусь, вы же меня знаете, столько летработаем вместе.

— А что же вы ко мне раньше не подошли и несказали, что ваша племянница поступает? Я бы дал указание комиссии обратить нанее особое внимание.

— Думали, поступим своими силами…

— Своими силами мало у кого получается.Неужели она настолько эмоциональная барышня, что из-за провала руки на себяналожить хочет?

— Эмоциональнее, чем можно себе представить.

А впрочем, в наш институт другие и непоступают. В этом году вряд ли получится что-то сделать. Слишком поздно. Ужесписки вывешены. Даже места, оставленные для отличников подготовительныхкурсов, все распределены. А вот с подготовительными курсами помогу. Кстати, нанашу кафедру требуется секретарь. Есть такая вакансия для своих. Тоже неплохо,год будет готовиться, секретарем поработает, познакомится поближе спреподавателями, узнает институтскую кухню изнутри. В общем, приводите еезавтра к трем часам ко мне на кафедру. Я с ней побеседую. Надеюсь, она дозавтрашнего дня руки на себя не наложит?

— Я ее сейчас же найду и не буду глаз с нееспускать. Петр Степанович, вы не представляете, как я вам благодарен.

— Рано еще благодарить. Вот когда помогу —тогда другое дело. Значит, до завтра.

— До завтра.

Не обращая на меня никакого внимания, ПетрСтепанович развернулся на сто восемьдесят градусов и направился к выходу.Простояв, словно вкопанная, несколько секунд, я бросилась следом за ним ибыстро заговорила:

— Петр Степанович, а почему вы мне сразу несказали о том, что вы — завкафедрой?

— Девушка, отойдите, пожалуйста, от афериста,— как-то небрежно бросил он.

— Я беру свои слова обратно. Просто, вы моглибы сразу представиться.

— С какой стати? Меня здесь и так все знают, —в голосе мужчины послышались раздраженные, враждебные нотки, которые непредвещали ничего хорошего.

— Но ведь абитуриенты не знают, а яабитуриентка. Значит, мне простительно.

— А абитуриентам и необязательно меня знать.Они узнают меня тогда, когда станут студентами. Если, конечно, они ими станут.

Я старалась не отставать от мужчины ни на шаги сбивчиво говорила:

— Поймите меня правильно. Я приезжая, первыйраз в Москве.

— Это песню я каждый день слышу. «Мы сами неместные. Мы приехали издалека», — язвительно произнес он и пошел дальше.

— Так говорят, когда денег просят, а я у васничего не прошу.

— А что же ты тогда за мной идешь?