Но ответ на мой вопрос уже был готов.

— Скажем так: они знали о летящей в их сторону стреле заранее, и у них было немного времени, чтобы к ней подготовиться.

— Им помогли кристаллы?

По легкому кивку я понял, что угадал. Пристальный взгляд внимательных глаз в который раз смутил меня, и я, отвернувшись к стене, вновь принялся изучать рисунки, но мысли путались и не хотели составлять единую картину. В голове крутился калейдоскоп из разрозненных сцен. Спиной я чувствовал этот странный взгляд. И если бы тогда я, хоть на минутку, мог отвергнуть мысль о телах, обо всем материальном, что нас окружало, то мне, возможно, хватило бы смелости признаться, что это было очень даже волнующее ощущение: чувство чего-то действительно родного, но давно позабытого.

Взяв себя в руки, я вернулся на лежанку. Устроившись на самом краю, я церемонно сложил ладони на коленях и сухо и деловито попросил продолжать.

— Времени не так много, — заметил рассказчик. — Что именно ты хочешь узнать?

8

— Ты сказал, что я проснусь, когда мы долетим. И еще, что мы собирались вместе посетить тот мир, что похож на мой.

— Да. Мы долго планировали полет на Таламею. Ты каждый день смотрела фотографии (это такие очень точные изображения пейзажей) и изнывала от предвкушения. Как же тебе это объяснить?

— Просто говори. Твои слова звучат необычно, но смею предположить, что способен уловить заложенный в них смысл.

По мере движения дневного светила по небосводу краски вокруг становились все привычнее и насыщеннее, исчезла таинственность ночи. Но вместе с тем росло и мое вовлечение в тот странный сон. Мне казалось, что прошло уже очень много времени, а мы все сидели друг напротив друга — я в чуждом мне теле и этот незнакомый мне человек в нелепом маскарадном костюме — и можем просидеть так до нового заката.

— Дело было даже не в работе. Скорее в деньгах. — Его голос теперь звучал ровно. Лишь изредка он поглядывал на стену далекого леса в распахнутое настежь окно, но сразу же вновь возвращался ко мне и взглядом, и вниманием. — Услуги Кей-портов сами по себе развлечение не из дешевых, но жизнь в этом раю… Лишь представители элитных семей могут позволить себе проживать на Таламее годами. В конце концов, как-то же надо восполнять затраты на терраформирование и установку всех этих прекрасных стилизованных под старину замков, мостов и дорог.

— Но мы теперь летим не туда? — уточнил я. — Не в этот прекрасный мир?

Скрестив руки, он осуждающе окинул меня с головы до ног. Покачал головой.

— Тогда куда?

— В единственное место в Итерии, где тебя смогут без вреда для здоровья вывести из состояния глубочайшего в мире сна. Мы летим на Кирос.

Еще одно новое слово потонуло в глубинах моего разума.

— А Итерия — это ваше королевство? — Я по лоскутку продолжил воссоздавать неведомую мне картину.

— Именно так. Огромное небесное королевство, где мы все живем.

— А эльфы есть у вас?

— Эльфов нет, — тоскливо вздохнув, он пояснил, что странных форм жизни хватает и без них.

— И когда я проснусь, то окажусь в еще одном сне? И кем я там буду?

Мой собеседник вновь тяжело вздохнул, и мне показалось, что он устал от моих пустяковых расспросов, как устал бы я, если бы меня начали допытывать о том, что такое Дюны, или Редкоборье, какие растения в них растут и какие монстры бродят по их мрачным окрестностям.

— Нет, милая, — отозвался он не сразу, в голосе его сквозила тихая грусть. — Ты просто проснешься. И сначала я буду очень на тебя злиться, — пообещал он, но как-то уж слишком мягко. Затем подался вперед. — Лишь бы все получилось.

— А может быть и по-другому?

— Это место, — внезапно он сменил тему разговора. — Тебе здесь нравится?

Едва уловимые звуки тонким потоком лились на нас со всех сторон. Ворвавшееся в комнату солнце окутало своим теплом. Оно грело так мягко и так жарко одновременно, что я даже зажмурился от блаженства, подставив ладони бело-золотистому потоку.

— Певучую свирель я узнаю, — задумчиво прошептал я, не раскрывая глаз. — Но остальные инструменты для меня — загадка.

— Но красиво же играют?

Я молча кивнул.

— Я помню, что тебе нравится старинная музыка, — обронил он вскользь. — Если что, я могу в любой момент поменять мелодию.

Я с интересом посмотрел на него. А он уже вновь рассматривал свою руку, после чего совершил очередной странный жест — указательным и средним пальцами по воздуху. Так, — бормотал он, монотонно водя перед собой глазами: Гайдн, Гендель, Глюк… отлично, по алфавиту. — Сделав заключительный уверенный жест рукой, человек довольно улыбнулся. — В архивах сохранилось более шести десятков сборников композиций тех далеких времен, — провозгласил он, словно похвастался. — На самом деле, когда приходится в спешке покидать целый мир, тот факт, что жителям Старой Земли удалось спасти хотя бы один процент своей культуры, уже заслуживает наших искренних аплодисментов, ты как считаешь?

Меж тем глубокие неспешные звуки наполнили комнату. Выразительно зазвучала спустя минуту партия какого-то низкого духового инструмента, и мне сразу представились его громадные размеры, возможные величины его трубок или струн.

— Бах. Иоганн Себастьян, — пробормотал он что-то непонятное, но тут же пояснил: — Как утверждают хроники конца двадцать второго века, когда все более-менее начало приходить в состояние спокойного освоения новых земель, это был величайший композитор не только восемнадцатого столетия, но и всей Земной эпохи вообще.

— Такое ощущение, что сам воздух участвует в этой музыке, — восхищенно заметил я вслух. — Словно одновременно сотни голосов что-то шепчут и гудят, пытаются поведать нам свой рассказ.

— Это оргáн.

— Оргáн? — переспросил я.

— Огромный красивый инструмент с сотнями, нет! — тысячами клавиш и трубок, который раньше устанавливали в храмах или церквях. Я читал, что на Старой Земле в стране под название Штаты был оргáн, в который встраивались более тридцати тысяч труб. Страшно даже представить звуки, которые издавал этот великан.

От изумления я не мог