– На машине. Меня привезли за ингредиентами дляоживляющей микстуры! Рядом сидел Марат, водителя я не разглядела, но, думаю,это была Стелла.

– Та, что умерла от голубой таблетки? – уточнилполковник.

Бескрайняя тупость Александра Михайловича начала меня злить.

– Нет, Стелла жива! Вернее, одна заснула, а втораяосталась. Слушай, а почему я в больнице?

– Сейчас позову врача, он все тебе объяснит, –скороговоркой выпалил толстяк и выбежал за дверь.

Я попыталась нашарить тапочки, но не нашла их, халата,впрочем, тоже. Наверное, я считалась лежачей, и медперсонал не счел нужнымснабдить меня больничными принадлежностями.

– И куда это мы собрались? – пробасили от двери.

Я обернулась, ко мне, ласково улыбаясь, шел круглый, словноколобок, мужчина лет сорока. Сходство со сказочным героем ему придавала нетолько полнота, но и абсолютное отсутствие волос на голове.

– Заинька, – гудел врач, – не нужно прыгатьна матрасе. Давайте ляжем и познакомимся.

– Интересное предложение, – вздохнула я, – досих пор я считала, что представляться следует в вертикальном положении.

Колобок засмеялся, сначала тихо, затем громче и громче, вконце концов по его пухлым щекам потекли слезы и доктор наконец затих.

– А вы юмористка, – заявил он, выуживая из карманахалата марлевую салфетку, – очень смешная шутка!

– Рада, что вам понравилось, – протянула я.

– Начнем сначала, – бодро воскликнул врач, –согласны?

Не понимая, что задумал Колобок, я поджала ноги, но врачу нетребовался мой ответ. Взмахнув рукой, он скрылся в коридоре, через секундувновь вкатился в палату и, склонив голову набок, прокурлыкал:

– Солнышко, я академик академии психологическогоразвития академического общества!

Я натянула одеяло до подбородка. Олег Владимирович, ректоринститута, где я провела пять студенческих лет, отличался крайней нетерпимостьюк мальчикам-двоечникам. Девочек всех поголовно он считал идиотками, которыеникогда не будут работать, поэтому к ним не привязывался. А вот парнямустраивал аутодафе. Отлично помню его зажигательную речь на одном из собраний.Олег Владимирович, оперся о трибуну и рявкнул:

– Вон сидят Нефедова и Путникова! В каждую сессию у нихпо пять пересдач! Но мне на двоечниц плевать! Получат диплом, положат его наполку, выйдут замуж, нарожают детей. Никакого вреда государству от них небудет! А ты, Ряхин? Два по немецкой грамматике схватил! А если война? А еслипереводчиком в штаб? А если неверно слова «языка» переведешь? И из-за тебя людипогибнут? Позор! Никаких «дайте еще раз пересдать»! В армию!

И несчастный Костик отправился служить. Знаете, что поразиломеня до остолбенения в Доме культуры воинской части, когда мы всей группойявились проведать несчастного? На стене, около ядовито-зеленой коробочки,висело красиво написанное объявление «Кнопку запуска включения сирены трогатьзапрещено только после приказа дежурного». Смысл грозного предупрежденияостался за гранью моего понимания. И вот сейчас я опять впала в ступор.«Академик академии психологического развития академического общества»! Здоровозвучит, а главное, внушает почтение.

– Карелий Леопардович Трегубов, – закончилКолобок, – а вы, заинька, помните, как нас зовут?

– Карелий Леопардович Трегубов, – повторила я,подавив желание спросить, какое имя было в паспорте у отца академика.

Ну неужто Леопард?

– Правильно, кроличек, – просюсюкалТрегубов, – вы умница с большим потенциалом! Но это я Карелий Леопардович,а нас как зовут?

Голова моя стала кружиться.

– Карелий Леопардович, – ответила я.

– Это я, а мы?

– Кто? – уточнила я.

– Мы, – цвел улыбкой Трегубов.

– Вы?

– Мы!

– Карелий Ягуарович, – брякнула я.

– Ай, ай, – укоризненно погрозил пальцемврач, – а вот тут вы ошибаетесь. Ягуары явно не к месту! Ну? Вспомнимотчество?

К сожалению, в нормальных обстоятельствах моя памятьработает отлично, но стоит кому-нибудь произнести фразу «Вспомним поскорей»,как в голове образуется вакуум. Сколько плохих отметок получала школьницаВасильева из-за этой дурацкой особенности!

– Зверь такой, – устало протянула я, –кровожадный, быстро бегает, гепард! Нет, этот, как его…

– Думаем, думаем, – надавил на меняТрегубов, – ладно, подскажу Ле… Ну? Заинька?

– Леопардович! – обрадовалась я.

– Супер! Значит, имя доктора?

– Карелий Леопардович!

– А наше?

Тут только до меня дошел смысл вопроса.

– Вы хотите знать, как ко мне обращаться?

– Верно, рыбонька!

– Но почему все время повторяли местоимение «нас»?

– Котик, не нервничайте, просто ответьте.

Я откинулась на подушку. Интересно, Колобок идиот или онпроводит некий эксперимент с пациенткой?

– Говорите, заинька, – поторопил меня Трегубов.

– Карелий Гепардович, – сказала я и обомлела,вообще-то собиралась произнести совершенно другое.

– Снова мимо, – расстроился эскулап, – опятьпромашка с отчеством и…

– Даша Васильева, – завопила я.

– А если по-настоящему? – не удовлетворился врач.

– Это не псевдоним!

– Но и не взрослое имя! Котеночек?

– Дарья Ивановна Васильева, – отрапортовалая, – кстати, думаю, в отделении наверняка есть моя история болезни, можнотам посмотреть все данные!

– Заинька, не кипятитесь, это портит ауру! Вы знаете,сколько будет два и два?

– Любой дурак ответит! – возмутилась я.

– А вот тут вы ошибаетесь, – щелкнул языкомТрегубов.

– Четыре, – я покорилась обстоятельствам.

– Отлично! – ликовал врач. – Браво!Великолепно! Превосходно! Зер гут! Следующий вопрос будет посложнее, вы училисьв школе?

– Естественно, – пожала я плечами.