Новый наместник Египта Ибн аль-Ашас послал против Абу-ль-Хаттаба две армии, которые были разбиты. Наконец он принял на. себя командование третьей армией и, одержав добытую дорогой ценой победу под Таворгой (на юго-восток от Злитена в Триполитании), вернул Кайруан (август 761 года).

Хариджиты Среднего Магриба. Овладев Ифрикией, где он принялся искоренять раскол, Ибн аль-Ашас не подчинил себе остальную часть Магриба. Его победа косвенно способствовала даже созданию ибадитского государства, где хариджизм мог развиваться совершенно свободно. Сразу же после взятия Кайруана Ибн Ростему действительно удалось ускользнуть от победителя и основать на склоне Джебель-Джоззуля город Тахерт, или Тихерт (в настоящее время Тагдемт), недалеко от древнего римского поселения (ныне Тиарет), где спустя несколько лет его последователи возвели его в сан имама (776 или 778 год).

Приблизительно в то же время Абу Koppa, предводитель могущественного племени ифрен, создал вблизи Тлемсена софритское государство, о внутренней жизни которого нам ничего не известно, но которое имело большое военное значение.

Хариджиты этих двух государств совместно с хариджитами Джебель-Нефусы и некоторыми другими берберскими группировками доставили много неприятностей наместнику Кайруана Омару ибн Хафс-Хазармарду.

Под предводительством Абу Корры тринадцать хариджитских отрядов окружили войска Омара в Забе у Тобны. Арабы спаслись только благодаря продажности софритского военачальника, который за сорок тысяч дирхемов отвел свои самые многочисленные и самые грозные войска. Не без труда удалось Омару уйти из Тобны и добраться до Кайруана, где берберы осадили его и морили голодом. В то время в руках у хариджитов был не только Средний Магриб, но и Ифрикия (771 год).

Между тем халиф направил с Востока сильную армию под предводительством Язида ибн Хатима, которому было поручено заменить Омара; узнав об этом, Омар принял участие в вылазке и был убит. Берберы вышли навстречу аббасидским войскам под предводительством Абу Хатима, бывшего хариджитского наместника Триполи, который сыграл важную роль при Тобне и руководил осадой Кайруана и которому ибадиты присвоили титул «имама защиты». Абу Хатим потерпел страшное поражение в Триполитании, к западу от Дженби (772 год). Это было, по сообщениям арабских историков, последнее сражение из 375, которые берберы дали правительственным войскам со времени восстания против Омара ибн Хафса.

В течение пятнадцати лет своего правления (772―787 годы) Язид принимал решительные меры против хариджитов Ифрикии. Под его ударами племя урфеджума, и так уже сильно обескровленное Абу-ль-Хаттабом, почти полностью исчезло. Такая же участь постигла племя нефзава в Джериде. «С этого момента, — пишет Ибн Халдун, — дух ереси и мятежа, который так долго не давал покоя ифрикийским берберам, совершенно утих». Было от чего!

Хариджиты таким образом были побеждены в Ифрикии, арабский порядок и правоверие восстановлены, но только в восточной части страны. Большая часть Среднего Магриба и весь Дальний Магриб не подчинились владычеству Багдада и сохранили свои верования: в одном месте — хариджизм, в другом — новые берберские религии, в частности в стране бергвата, к чему мы вернемся несколько далее. Поэтому нельзя считать, что страна берберов была покорена или хотя бы полностью обращена в ислам; а ведь прошло уже более столетия, как арабы и ислам твердою ногою стали в Магрибе.

III. Хариджитские государства

Тахертское государство. Язид не был достаточно могущественным, чтобы распространить благодеяния этого «порядка» на хариджитский Магриб. В 787 году Ибн Ростем сделал мирные предложения, которые и были приняты. Аглабиды, царствовавшие в восточной Берберии начиная с 800 года, особенно не беспокоили Ростемидов; поэтому ибадитское Тахертское государство смогло в течение X века сорганизоваться и свободно развиваться согласно своим религиозным принципам.

Здесь мы снова видим, что тезис Э.-Ф. Готье идет вразрез с критикой В. Марсэ. Э.-Ф. Готье подчеркивает парадоксальное расположение этого государства. «На первый взгляд, если рассматривать только географические координаты, государство, простирающееся от Джебель-Нефусы до Тиарета, кажется выкроенным совершенно абсурдно. Однако его контуры обрисовывают один из самых естественных природных районов, а именно зону степей», зону сухого климата, скудных пастбищ, где обитают «восточные ботр, связанные самым тесным образом с югом Туниса и с Триполитанией». В силу необходимости эти кочевники ведут жизнь исключительно суровую, почти лишенную всяких ресурсов. Их аскетические воззрения полностью соответствуют их аскетическому образу жизни, что совершенно неизбежно, а их мистицизм находит в пустыне наиболее благоприятные условия для восторженных проявлений.

Очень жаль, что Э.-Ф. Готье не воспользовался одним современным произведением, так хорошо отвечающим его тезису. Посмотрите Эрнеста Псишари. Он обращает внимание на «те большие возможности созерцания», которые дает людям «такая духовная земля», как Сахара, и его инстинктивно, по его собственным словам, тянет к «созерцателям, мечтателям степей, к тем, плоть которых истощена, а сердце ослаблено постом». И юноша-военный, которого волнует зов веры, под влиянием пустыни чувствует почти непроизвольное влечение к кочевым, мистически настроенным берберам. Эту фразу Псишари можно было бы без всяких изменений применить к ибадитам.

Однако конструктивными элементами ростемидского хариджизма, возражает В. Марсэ, были не кочевники зенита Среднего Магриба, «мятежные, легко восстающие, недостаточно преданные хариджитскому делу», которые сильно мешали правителям Тахерта осуществлять свою власть. «К счастью для них, среди хариджитов были также оресцы, мелкие скотоводы и земледельцы, а также жители горных селений Триполитании. Население этих районов поставляло надежных солдат, пылких пропагандистов и наполняло общественные амбары продуктами, собранными в порядке взимания десятины…»

Однако распределение племен внутри ростемидского государства заслуживает гораздо меньше внимания, чем жизнь хариджитов, которые были сами себе хозяева, особенно в столице, где брожение происходило почти как в закрытом сосуде. Мы узнаем об этой жизни из двух хроник: одна — Ибн Сатира, мусульманина, не принадлежавшего к хариджитской секте, который жил в Тиарете при последних имамах, другая — хариджитского ученого из Уарглы, Абу Закарии, написанная в конце XI века. Первая из этих хроник была издана и переведена Мотылинским; вторая переведена Маскерэ с мзабитского оригинала, который ошибочно считался утерянным. Польский профессор Змогоржевский, который посвятил свою жизнь изучению хариджизма и обнаружил в Мзабе ряд неизданных рукописей, предполагал опубликовать эту вторую хронику, но смерть помешала ему осуществить это намерение.

Ибадиты сделали своей столицей город Тахерт, расположенный на склоне горы, возвышавшейся на тысячу метров над степными пастбищами. Сюда кочевники пригоняли в летнее время стада и обменивали продукты скотоводства на зерно у жителей Телля. По прибытии вожди встречались с именитыми гражданами, затем возвращались в свои кочевья, где оставались до ухода. Слава ростемидской столицы привлекала братьев по секте, которые приходили из Ирака, чтобы доставить пожертвования верующих и проникнуться атмосферой торжествующего хариджизма, а также чтобы установить не столь бескорыстные связи.