влиянии западных держав в Венгрии в таких условиях просто не может быть воспринято всерьез. Неудивительно, что, хотя с 9 на 10 октября цифры были изменены в пользу Советского Союза, они не были изменены после отъезда Черчилля из Москвы, и 16 октября выяснилось, что ожидаемый венгерский поворот не удался.

Оглядываясь назад, можно сказать, что единственной частью этого соглашения, сохранившей "серьезное" значение, было то, что Черчилль настаивал в отношении Греции на разделении интересов между Великобританией и Советским Союзом в соотношении 90:10 процентов. Это позволило Сталину продемонстрировать нежелание британцев мириться с расширением советского влияния на эту страну, которая традиционно имела стратегическое значение для Великобритании. Теперь мы знаем, что в действительности такое понимание по Греции было достигнуто между Сталиным и Черчиллем еще в мае 1944 года, а Сталин признал право Великобритании направить войска для освобождения страны в официальной ноте 23 сентября. Неудивительно, что британские войска действительно начали освобождать отдельные районы балканского государства в конце сентября 1944 года. Таким образом, скорее всего, единственной реальной целью Черчилля при представлении процентного соглашения было предупредить Сталина, что Красная армия, на тот момент уже оккупировавшая Румынию и Болгарию, не должна пытаться стать оккупационной державой и в Греции, что было бы довольно логичным шагом с чисто военно-стратегической точки зрения - ведь это могла бы сделать только Великобритания. Поэтому, хотя Черчилля, безусловно, нельзя винить в том, что он продал Восточно-Центральную Европу на этой конференции, как это трактуется в ряде предыдущих исследований, а также сохранился в памяти общества как один из мифов эпохи холодной войны, получив согласие Сталина на британскую военную кампанию, на самом деле он заслуживает определенной заслуги за то, что помог спасти Грецию от превращения в члена формирующегося советского блока. Правда, этого удалось добиться только благодаря изначальной сдержанности Сталина в этом вопросе, поскольку он с самого начала войны рассматривал Грецию как страну, находящуюся в британской сфере влияния. Это устное соглашение не имело официального статуса и поэтому никогда не упоминалось в последующих многосторонних переговорах, не говоря уже о том, что Соединенные Штаты, которые стали реальным победителем в войне и чья точка зрения начала становиться самой важной в западном альянсе, не были обязаны принимать соглашение, участником которого они не являлись.

К моменту следующего саммита "большой тройки" в Ялте в феврале 1945 года Красная армия заняла большую часть Восточно-Центральной Европы, а советские войска находились всего в шестидесяти пяти километрах от Берлина. На встрече в Крыму было заключено еще одно негласное соглашение по поводу этого региона, однако теперь уступка была сделана Советами официально: Рузвельт и Черчилль довольствовались тем, что Сталин подписал Декларацию об освобожденной Европе, в которой "большая тройка" обязывалась содействовать проведению свободных демократических выборов во всей Восточно-Центральной Европе после войны, но без каких-либо сроков, а западные партнеры не требовали никаких гарантий. Таким образом, они могли представить совместное заявление союзников как большую победу перед западной общественностью, обеспокоенной зарождающимся советским доминированием в регионе, заверив письменное согласие Сталина на демократическое развитие региона. Этот поступок скорее напоминал уверенное размахивание Чемберленом Мюнхенским соглашением в аэропорту по прибытии в Лондон в сентябре 1938 года, благодаря которому он якобы спас мир. С советской стороны Сталин мог спокойно подписать документ, поскольку предыдущий опыт подсказывал ему, что США и Великобритания проявят гибкость в решении этого вопроса. В сентябре 1941 года он также подписал Атлантическую хартию, недвусмысленно заявив, что подписавшие ее стороны не будут стремиться к территориальным приобретениям во время и после войны, но всего три месяца спустя заявил министру иностранных дел Великобритании Идену, что предварительным условием советско-британского военного договора для Москвы является принятие границ Советского Союза 1941 года.⁸ Они включали в себя большие территории, отобранные у Финляндии, Польши и Румынии в 1939-40 годах, а также включение трех балтийских государств - Эстонии, Латвии и Литвы - в 1940 году. Хотя Великобритания и Соединенные Штаты некоторое время сопротивлялись этим претензиям, к моменту Ялтинской конференции они согласились со всеми из них, а также с передачей Советскому Союзу северной части Восточной Пруссии.

В то же время лидеры западных великих держав прекрасно понимали, что если советский лидер не выполнит свое обещание о свободных выборах, то у них не будет никаких средств заставить его выполнить декларацию - и Сталин знал об этом, и они знали, что Сталин знает. Это понимание опять же основывалось на реалистичной оценке ситуации; таким образом, политическая судьба восточно-центральноевропейского региона определялась жесткими военными фактами на местах, а не какими-то тайными пактами между великими державами.

В этих условиях западные державы оказались перед мучительной дилеммой: они могли либо признать последние советские завоевания, либо, не имея альтернативного решения, попытаться заставить Советы вернуться в свои первоначальные границы. Вторая мировая война еще не закончилась, и начинать третью было последним, что требовалось в тот момент Соединенным Штатам и смертельно ослабленной Великобритании (не говоря уже о Франции, роль которой в политике великих держав в те годы была менее чем номинальной). Таким образом, можно согласиться с оценкой Марка Крамера: "Задолго до окончания боевых действий у советских руководителей было много причин сделать вывод - точный, как показали последующие события, - что западные страны в конечном итоге не будут представлять серьезной проблемы для установления и укрепления советской военно-политической гегемонии в Восточной Европе."

Таким образом, можно утверждать, что зарождающееся советское господство в Восточной Центральной Европе в 1944-45 годах не вызвало реального конфликта с западными великими державами, несмотря на их постоянную публичную критику антидемократических шагов в регионе. Однако Западу было значительно легче согласиться на советский контроль над Восточной Центральной Европой, поскольку западные границы советской экспансии - за исключением восточных областей Германии и Австрии - в значительной степени охватывали периферию Европы. Западноевропейские великие державы никогда не имели серьезного влияния в этом регионе - Османская империя и империя Габсбургов, а затем частично и Россия оккупировали или контролировали его в течение сотен лет, а с конца XIX века он все больше попадал под политическое и экономическое влияние Германии. В отличие от них, Британская и Французская колониальные империи, несмотря на то что война значительно отодвинула дату их распада, в 1945 году практически не пострадали. Поэтому внешнеполитические ведомства этих государств по понятным причинам были больше озабочены Средиземноморьем, Северной Африкой, Ближним и Дальним Востоком. Даже те особые отношения, которые Британия и Франция поддерживали с некоторыми странами Восточной и Центральной Европы, такими как Польша и Чехословакия, были по большей части символическими и лишь подчеркивали их безразличие к другим странам