Тогда Германия для обороны Тироля предоставила в распоряжение австрийцев альпийский корпус и три дивизии, что позволило развязать руки соответствующим австро-венгерским войскам на Сербском фронте. Перед ними стояла также задача продемонстрировать румынам, что в случае их наступления на Венгрию им придется столкнуться и с германскими войсками. При этом в случае, если обстоятельства вынудили бы прекратить наступление на Россию, то следовало удерживать оборонительную линию Днестр– Сан, а все имеющиеся силы направить, как считал фон Фалькенхайн, против Сербии, а по мнению фон Гетцендорфа – против Италии. Причем первый из них продолжал надеяться на присоединение к Центральным державам Болгарии и спасение Турции, тогда как другой мечтал о разгроме «макаронников».

Однако такая постановка вопроса была изначально ненужной. Ведь Балканы оставались спокойными, а благодаря непостижимо робкому руководству войсками начальника штаба итальянской армии Луиджи Кадорны и храбрости австро-венгерских войск[13] положение дел на Юго-Западном фронте с определенной уверенностью можно было расценивать как оптимистическое.

Таким образом, Италия не являлась причиной для прекращения наступления на востоке и реально не заслуживала той помощи, какую ей оказали русские летом 1916 года своим Луцким прорывом[14]. Конечно, продолжение наступления на Восточном фронте было возможно только при участии в нем немецких войск. И в связи с этим возникает вопрос – нужны ли были эти войска Западному фронту, или он мог обходиться без них еще дольше? Точного ответа на него у нас нет. Ясно только одно – после некоторых колебаний фон Фалькенхайн выбрал Восток!

За эти колебания его часто несправедливо обвиняли и упрекали в недостаточной решительности. Но Верховное армейское командование не может распоряжаться войсками точно так же, как командующий армией своими дивизиями. Ведь последствия ошибочного решения могут быть фатальными. Достаточно вспомнить о взаимосвязи между сражением на Марне и наступлением в горах Вогезы, где бессмысленные атаки задержали переброску подкреплений на правый фланг германских войск, или между боями возле города Азиаго в Италии и под Луцком в Больше в 1916 году. Вот тогда и можно будет понять цену «колебаний».

Немецкое наступление можно было продолжить из района Лемберга на восток или на север. При этом в обоих случаях требовалась надежная защита открытых флангов. Причем к востоку от Буга и притоков Днестра местность создавала благоприятные условия для создания участков охранения, а к северу она была открытой. Там же располагалась и большая часть русской армии.

Наступление в восточном направлении открывало перспективы полного освобождения Галиции и угрожало русским потерей самых плодородных районов России. К тому же оно могло побудить Румынию вмешаться в боевые действия на нашей стороне. Зато удар в северном направлении создавал возможность опрокидывания всей русской обороны на Висле и нанесения поражения почти всей армии России, обещая над ней полную победу вместо сомнительной помощи со стороны Румынии. Естественно, было выбрано северное направление.

Если удар между Бугом и Вислой в северном направлении увенчался бы полным успехом, то германская Восточная армия должна была оказать наступающим помощь со стороны реки Нарев. При этом управление соединениями, замкнувшими в клещи войска в центре русского фронта, планировалось осуществлять из единого командного центра. Ведь для того, чтобы добиться окончательного успеха, какой руке этих клещей нажимать сильнее или слабее, должна была определять только одна инстанция. Но поскольку такая командная инстанция отсутствовала и ее пришлось заменять множеством других, то в результате приготовленные клещи свою жертву так и не настигли.

К тому же серьезным упущением явился и тот факт, что решение о продолжении наступления не привело к рождению «единого высшего военного руководства». По-прежнему сохранялись договоренности и заверения в приверженности к «братскому союзническому единству». Как будто одни только красивые и напыщенные слова могли сами по себе выиграть войну!

В начале мая часть германского Верховного командования вместе с начальником Генерального штаба последовала вслед за императором и переместилась в новую штаб-квартиру в городе Пщина. Теперь от ставки Главного командования Австро-Венгрии ее отделяло около часа езды на автомашине, и между двумя высокими армейскими инстанциями начался оживленный обмен мнениями в ходе взаимных визитов.

При этом начальники Генеральных штабов предпочитали совещаться наедине, без того, чтобы самые важные моменты их обсуждения были немедленно закреплены на бумаге. Причем впоследствии неоднократно выяснялось, что мнения относительно причин и успеха проведенного совещания разнились. Иногда даже в той или иной степени оставалось малоприятное впечатление, что непонимание не являлось прискорбной случайностью, а было сознательным уклонением от принятия решения. В результате у обеих сторон нарастало недоверие к данным обещаниям.

К тому же фон Гетцендорф и фон Фалькенхайн сами по себе являлись полными противоположностями, и в их взаимоотношениях не хватало уравновешивающего воздействия взаимной симпатии[15].

Фон Гетцендорф стоял как бы на унаследованной земле. Он являлся начальником Генерального штаба, и Австро-Венгрия в то время не могла и помышлять о назначении на его пост кого-либо другого. Правда, за долгие годы борьбы с фактическими и личными недругами он утратил стремительный темп продвижения вперед и, несмотря на всю свою далекоидущую фантазию настоящего лидера, научился сохранять спокойствие, не обращая внимания на все невзгоды и разочарования.

Фон Фалькенхайн же был вынужден срочно принять на себя командование в сложное время, когда по одному Богу известным причинам на фронтах создалась опасная ситуация. Он верил в себя, но армия в него еще не верила. Ему приходилось сталкиваться с сопротивлением, и, в соответствии со своим вспыльчивым характером, фон Фалькенхайн всегда был готов к отпору. Он желал добиться своего и для этого жаждал успеха.

Фон Бетцендорфу не удавалось добиваться правоты своей точки зрения в споре с энергичным фон Фалькенхайном, и поэтому он отказался отстаивать свои взгляды в словесных баталиях, оставив за собой изложение последних доводов в письменном виде. Фон Фалькенхайн же полагался на устные договоренности и очень удивлялся, когда уже достигнутые в ходе переговоров соглашения оказывались на бумаге заново переработанными и изложенными иначе. В результате из якобы уже достигнутых уговоров возникали новые возражения, а к фактической оценке обстановки исподволь примешивалось – безусловно, необоснованное – сомнение в правоте оппонента.

Эти люди просто не подходили друг другу!

Для проведения наступления между Бугом и Вислой была создана армейская группа под командованием фон Макензена, в которую включили свежеобразованную армию «Буг» генерала фон Линзингена, а также 11-ю и 4-ю армии. Австро-венгерская же 1-я армия под командованием барона Пауля Пухалло фон Брлог, находившаяся до той поры севернее Вислы, была оттуда выведена, размещена позади восточного фланга армейской группы фон Макензена и ей подчинена. При этом