— Что он тебе сказал? — спросила Мари.

— Да так…

Мать не отставала:

— Ну говори же!

За дверями палаты медсестры уже готовились к выносу тела. От долгой болезни живот Икдока раздулся, как воздушный шар, и от него уже начало неприятно пахнуть, как от мокрых носков. Наконец Инсок заговорил: «Опасайтесь налогов». Казалось, из его уст звучал голос отца, словно в фокусе с чревовещанием.

— Налогов?

— Да, он сказал опасаться налогов.

Типичный конец для оптового торговца спиртным. Пожалуй, налоги были его главным заклятым врагом, с которым он боролся до конца своих дней не на жизнь, а на смерть. Все это понимали, но все же немного с грустью вспоминали о легендарном борце профессионального реслинга.

09:00

Преждевременная ностальгия

9

Как только Сочжи открыла дверь, в классе наступила тишина. Она бросила классный журнал на учительский стол. Ее настоящее имя было Со Чжихен, но дети в школе звали ее Сочжи. Прозвище это было для нее привычным: в студенческие годы с ней училась девушка по имели Мэн Чжисон, и все звали их Мэнчжи и Сочжи. Да и сама она иногда думала, что с таким банальным именем, как Чжихен, уж лучше пусть будет Сочжи. Она преподавала корейский язык, классным руководством не занималась.

Только что носившиеся по классу дети расселись по местам. При ясной погоде они бы все щурились от изобилия пыли в воздухе. Сочжи взглянула в окно. Небо было пасмурным, и, казалось, слегка накрапывал дождь. Староста класса встала с места и громким командным голосом, несвойственным для девочки, построила ребят для приветствия. Сочжи посмотрела на Хенми. Уловив взгляд учительницы, девочка округлила глаза. Красавицей ее было не назвать, но было в ней нечто располагающее. В прошлом году Сочжи тоже вела корейский в этом классе, и Хенми запомнилась ей как очень способная ученица. Ученики, как и любовники, бывают разные. С одними хочется сходить вместе в кафе, а с другими приятно поболтать, прогуливаясь по залам какого-нибудь музея. Хенми была из тех детей, с которыми можно было бы весело провести время за застольной игрой. Улыбчивая и внимательная к окружающим, она была приятным собеседником, рядом с которым сам невольно начинаешь чувствовать прилив остроумия. У нее вдруг перехватило дыхание, и она на секунду зажмурилась. «Хватит думать о всякой ерунде, Сочжи! Опять у тебя черт знает что в голове». Сделав глубокий вдох, она снова открыла глаза и заглянула в классный журнал.

— Какой сегодня день?

— Вторник!

— Какое сегодня число?

— Пятнадцатое марта!

Дети хором отвечали на вопросы учительницы громкими пронзительными голосами. Сочжи сделала запись в журнале и вскользь окинула взглядом класс. Кажется, все были на месте. Она начала урок. Листая учебник, она опросила класс, разбудила дремавших и задала домашнее задание. Наверное, ни один другой предмет не вызывал у детей больше сомнений в своей необходимости, чем родной язык. Они не понимали, зачем им учить корейский, если они и так уже свободно на нем говорят.

Прозвенел звонок с урока. Сочжи взяла со стола журнал и учебники и вышла из класса. Пробегавшие по коридору дети останавливались поздороваться. Она зашагала в сторону учительской, постукивая каблуками, но вдруг замерла на месте. Словно механическая кукла, у которой кончился завод, она встала неподвижно прямо посреди коридора. Несколько ребят, замедлившие было шаг, чтобы поздороваться, со сконфуженным видом прошли мимо. Она простояла так где-то с минуту. Двое мальчишек, заметив ее, захихикали.

— Гляди, опять нашу Сочжи заклинило! Хоть врежь ей сейчас, все равно не заметит!

— Вот ты иди и врежь! Ставлю тысячу вон, что струсишь.

— Спорим? Только попробуй потом не дать!

— Придурок, самому-то слабо небось.

— А вот и не слабо!

— Ну валяй, кто тебе мешает?

Боясь, как бы не проспорить, мальчишка со стриженной под ежика головой начал подбираться к Сочжи нарочито широкими шагами. Но только он было замахнулся, чтобы ударить ее по спине, как она вдруг пришла в себя. Она несколько раз моргнула, тряхнула головой и снова зашагала вперед.

— Кажись, включилась обратно, — мальчишки захихикали и разбежались.

Сочжи вошла в учительскую. В это время раздался звонок на второй урок.

10

Школа располагалась на вершине крутого холма. Кое-где на извилистой двухрядной дороге несли службу невозмутимые «лежачие полицейские», и машина Киена каждый раз с грохотом подскакивала, переезжая их желтые спины. Небрежно развалившиеся на обочине псы лениво чесали загривки задними лапами. Хозяева канцелярских лавок наводили порядок после утреннего столпотворения и неторопливо готовились к вечернему наплыву школьников. Этот школьный пейзаж был настолько типичным, что даже казался каким-то сюрреалистичным. У одного из магазинов двое дошколят уселись перед игровым автоматом и склонились над экраном, как два старика над шахматной доской.

Машина проскочила главные ворота и въехала на школьный двор. Накрапывавший всю дорогу мелкий дождь наконец-то прекратился. Пожилой охранник, прищурившись, посмотрел на Киена, но тут же обратно уткнулся в свою газету. На площадке девочки в спортивных формах играли в волейбол. Одна из них бросила мяч в воздух двумя руками, а другая, что стояла перед сеткой, подбросила его для атакующего удара. Девочки подбегали к сетке отрепетированными шагами и подпрыгивали высоко в воздух, пытаясь ударить по мячу, так что их животы при этом выдавались вперед, словно у лягушат. Большинство девочек отправляли мяч под сетку, а некоторые вообще промахивались. Сидевший на судейском стуле со свистком в руке учитель обвел детей усталым взглядом. Киен припарковался на пустом месте перед зданием школы и убрал ключи от машины в карман. Захлопнув водительскую дверь, он вновь взглянул на спортивную площадку. Девочки были довольно упитанные. Они неуклюже подбегали к сетке, и у них с трудом получалось попасть по мячу. Затем они возвращались на стартовую линию и снова ждали своей очереди. На пути назад к линии или стоя в ожидании, они украдкой оттягивали вниз трусы, которые застревали у них между ягодицами. Раз за разом они бросали мяч, бежали к сетке, подпрыгивали, ударяли по мячу, тяжело приземлялись, поправляли трусы — и обратно на старт. На какой-то момент Киену показалось, что он смотрит «Новые времена» с Чарли Чаплином. Дети делали то, что от них ожидалось, затем возвращались на свои места.

Некоторое время Киен неподвижно наблюдал за происходящим на площадке. От этой картины у него вдруг заныло в груди. Если бы каждой эмоции можно было подобрать название, то это чувство он бы назвал «преждевременной ностальгией». Приказ о возвращении явился как гром среди ясного неба, и все в этом