Коко рядом со своим домом в Париже. 1929 год.

И тут с Коко Шанель случилась странная штука. Красивая, эффектная, самостоятельная, она постоянно притягивала к себе взгляды мужчин. Её окружало множество талантливых людей, немало их называли себя друзьями Коко. Но в этот тяжелейший момент рядом с ней никого не оказалось.

Но как помочь человеку, который не принимает никакой помощи? Коко гнала от себя всех. И друзей встречала безудержными слезами и… проклятиями. С ней невозможно было поговорить. Коко вела себя неадекватно.

Она упивалась своим горем. Ближайшая помощница, подруга, родственница – двоюродная сестра Адрианна, которая не покидала Коко всю жизнь, смотрела на угасающую Шанель с ужасом. Коко без конца молилась, взывала к Богу, вымаливая собственную смерть. Детально обдумывала сцену собственного ухода, выбирая между верёвкой, револьвером и ядом. Женщина сильная, она вряд ли бы спасовала перед страхом умереть. И все могло закончиться очень плохо.

Но как нередко случается, нашёлся человек, который вытащил Коко из этого безумия. Спасительным ангелом стала парижская модель, пианистка, полька по происхождению (появившаяся на свет, впрочем, в Петербурге) Мизя Серт (или, на русский лад, Мися, но из двух вариантов её имени мы выберем не самый распространённый – Мизя). Женщина яркая, эффектная, восхищавшая своим необыкновенным обаянием поэтов и живописцев, работавшая в качестве модели с Лотреком и Ренуаром, Мизя ворвалась в жизнь Коко солнечным зайчиком, глотком свежего воздуха.

Ворвалась и – спасла…

Мизя Серт в начале ХХ века.

Мизя Серт (настоящее имя Мария Софья Ольга Зинаида Годебска) появилась в жизни Коко Шанель, как появляется… аромат ночной фиалки. Она просто вошла в комнату Коко, присела на край кровати и сказала:

– У тебя не найдётся глотка воды?

Коко с трудом подняла голову. Всмотрелась в улыбающееся лицо женщины. Потом ответила:

– Где-то есть… Позови прислугу.

– Зачем? Я сама найду.

Мизя легко закружилась по комнате, раздвинула тяжёлые шторы, впуская в комнату лучи весеннего солнышка, подхватила хрустальный графин и стакан. Выпила, снова наполнила тот же стакан и протянула Коко.

– Словно поцелуй, – заметила Коко Шанель, выпив воды.

Странное дело, ей эта вполне обычная вода показалась удивительно вкусной.

– Я – Мизя, – сказала Мизя Серт.

– Я знаю, – ответила Коко. Потом, помедлив минуту, добавила: – Как же ты красива… Чертовски красива! Что ты здесь делаешь? – Коко выразительно повела глазами.

– Узнала, что тебе плохо, и – приехала.

– Спасибо… На глазах Коко снова появились слёзы.

– За что? – искренне удивилась Мизя. – Слушай, хватит реветь… А сигаретка у тебя есть? Они сидели на смятой постели, подобрав под себя ноги, курили длинные американские сигареты и болтали о всякой ерунде. Коко вдруг поймала себя на том, что смеётся.

– Мизя! – сказала она. – Моя милая Мизя! Ты только что видела плачущую Коко… Так вот, этого ты больше никогда не увидишь!

– Конечно, не увижу, – улыбнулась Мизя. – Это же так глупо – плакать, когда слезами ничего не исправишь…

Мизя (в центре снимка) и Коко на отдыхе с подругами. 1938 год.

Впервые после пережитой трагедии Коко появилась на людях летом 1920 года – на Ривьере, куда Шанель приехала вместе с новой подругой Мизей.

Вокруг Мизи тут же поднялась целая волна сплетен. Серт считалась талантливой пианисткой. И она действительно давала концерты, собиравшие в салонах парижский бомонд. Правда, профессиональные музыканты поговаривали, что почитателей Мизи больше привлекала её неземная красота, чем весьма небезусловный музыкальный талант.

Но ещё больше шуму наделал… наряд Коко Шанель. Её даже не сразу узнали. Подтянутая, строгая, с тонкими, нервно сжатыми губами, высоко поднятой головой, с безупречной фигурой (которой она, как и подобает истинной леди, была всю жизнь недовольна), остро красивая, Коко была… в брюках! И это вызвало настоящий шок.

Дело в том, что до 1920 года женские брюки были не то чтобы не в моде, их попросту не соотносили с женскими нарядами. До Коко женщины брюк не носили вообще!

Коко наслаждалась произведённым эффектом. И Мизя, одетая в вызывающе роскошное платье, выглядела на её фоне ещё ослепительней. Женщины вели себя подчёркнуто отрешённо от разношёрстной толпы отдыхающих, общались только друг с другом и казались вполне счастливыми.

Скандальные пересуды не заставили себя ждать. Но главного Коко добилась – спустя несколько дней вся женская часть Ривьеры оделась в брючные костюмы.

Марлен Дитрих в костюме, сшитом для неё Коко Шанель. 1933 год.

Но поездка на Ривьеру была уже результатом проделанной Мизей работы по спасению Коко. А вначале, сразу после памятного знакомства, Мизя уговорила Шанель отправиться в путешествие в Италию.

Чего добивалась эта яркая изящная женщина? Она не получила от Коко Шанель ничего, на что могла бы рассчитывать, – денег, доли собственности, каких-то особых привилегий. Ничего, кроме дружбы. Большой, долгой – на всю оставшуюся жизнь.

Кто сказал, что дружить умеют только мужчины? Пусть посмотрят на Коко и Мизю. И – устыдятся…

Шанель не стала противиться и отправилась с Мизей в Италию. Они меняли города и гостиницы, наслаждались морем и солнцем, задумчиво бродили среди римских руин. Искренняя, улыбчивая, открытая Мизя поразила Коко.

Однажды во время этой полутайной поездки в Италию Шанель спросила:

– Мизя, скажи, кто я на самом деле? Рядом с тобой я чувствую себя какой-то… акулой. Я столько раз обижала людей, Мизя. Ранила, сама того не осознавая.

– Кто ты? – Мизя отступила на шаг, склонила голову, словно присматриваясь к подруге. – Ты настоящая француженка, Коко. Это я говорю тебе как… полячка. Ты – Коко Шанель! Красивая, умная и очень сильная. Ты – наша надежда. Верь в себя, Коко!

– Да, да, – смутилась Коко.

Потом глубоко вздохнула и, словно сбросив с себя тяжкий груз, произнесла:

– Пора возвращаться домой, Мизя. У нас полно работы.