Он швырнул трубку. Я уставилась на телефон. Я совершенно несобиралась заниматься никакими расследованиями, просто хотела рассказать емупро сумочку. Но теперь, естественно, не скажу ни слова. Потом я почувствовала,как вся наполняюсь гневом. И этого человека я считала одним из своих друзей? Онприезжал к нам в Ложкино, и повариха Катя специально пекла ради такого случаякулебяку с капустой? А наши собаки бежали к Ремизову со всех лап, чтобыприжаться к дорогому гостю? Да что там собаки! Наши псы дружелюбны до идиотизмаи оближут каждого, кто появится на пороге. Но даже кошки выбирались из укрытийи вспрыгивали к Витьке на колени… Даже Аркадий выходил из своего кабинета иугощал омерзительного Ремизова великолепным коньяком. А мой сын – это не собакаи не кошка, он ни за что не высунется в коридор, если человек, пришедший в дом,ему неприятен.

Дойдя до точки кипения, я вновь ухватила телефон и набраланомер Витьки.

– Круглосуточная стоматологическая помощь, – ответилаженщина.

Обозлившись еще больше, я потыкала пальцем в кнопки.

– Вы позвонили в квартиру Леоновых, – завел гнусавый голос,– к сожалению, сейчас никто не мо­жет…

Трясясь от негодования, я предприняла третью попытку.

– Ремизов, – рявкнуло в ухо.

– Виктор Афанасьевич, – прошипела я, чувствуя, что горячаязлоба плещется в горле, – многоуважаемый Виктор Афанасьевич…

– Даша, – устало сказал Витька, – завтра приеду к вам, ипоговорим…

– Ну уж нет, Виктор Афанасьевич, – гаркнула я так, чтостоящие на столе коньячные рюмки тоненько зазвенели, – я вас к себе более не приглашаю!Никогда!

– Даша…

– Знаете, в чем состоит ваше основное отличие от полковника?– прошипела я, прерывая гадкого парня на полуслове. – Дегтярев умный, а выдурак! И никогда вам не раскрыть этого дела о трупе в шкафу!

Может, Витька и хотел что-то возразить, но я быстренькошвырнула трубку. Потом, слегка успокоившись, подошла к окну и, отодвинувзанавеску, стала смотреть, как под ярким светом фонаря крутится веселый ройснежинок. Вдруг в ногу что-то ткнулось. Я наклонилась и подняла мопса Хуча, сопящегоот восторга.

– Ну и растолстел ты, братец! А все потому, что ешь не двараза в день, как положено комнатной собачке, а шесть!

Хучик зевнул. У мопсов страшно умильные морды, черные,складчатые, с выпуклыми глазками. Выражение лица совершенно детское, при видевазочки с печеньем Хучик начинает так облизываться, с таким несчастным видомстонать и так повизгивать, что вы не выдерживаете и моментально запихиваете емув пасть куски восхитительно сдобного, жирного курабье, строго-настрогозапрещенного для собак. Может, кто и сумеет удержаться от такого поступка, но внашей семье подобных людей нет. Аркадий, регулярно возмущающийся: «Мать,прекрати подкармливать Хуча со стола», сам потихоньку угощает его сыром.

Зайка, гневно сдвигающая брови при виде того, как япротягиваю мопсу кусочек яблока, тайком подсовывает ему карамельку. Маруся,собирающаяся стать «собакологом» и посещающая кружок при Ветеринарной академии,Манюня, которая готова подраться со мной, объясняя, сколько калорий долженсодержать собачий ужин, приносит Хучику пакетик чипсов. Результат налицо,вернее, на теле. Маленький Хуч весит, как мешок с картошкой, он намного тяжелейнашей пуделихи Черри и йоркширской терьерихи Жюли. Впрочем, додевяностокилограммового ротвейлера Снапа и тянущего на семьдесят мировыхэквивалентов питбуля Банди ему еще далеко.

Я погладила нежную шелковую шерстку собачки. Мопс ленивозевнул и, положив голову мне на плечо, заснул. Я продолжала бездумно водитьрукой по его широкой, приятно теплой спинке. Часы показывали полдвенадцатого,Хучик поступил абсолютно правильно, в это время уже пора отправляться набоковую. Но мне, к сожалению, придется выйти на улицу, чтобы загнать в гаражсеребристый «Пежо-206». Честно говоря, делать это было безумно лень. Ногипросто не шли во двор.

Там бушевал настоящий буран. Из теплой, уютной гостиной, гдена столе заманчиво пахли свежие булочки с корицей, вдохновенно выпеченныеКатериной, где на диване около пледа лежал новехонький детективчик Поляковой,из этого райского уголка требовалось выйти в январскую пургу. Может, ну ее кчерту, эту машину? Что случится с «Пежо», если он один разочек переночует водворе, без крыши? У нас закрытая, тщательно охраняемая территория, ни одномуавтомобильному вору не придет в голову начать тут охоту, когда сотни другихжелезных коней преспокойненько «спят» у подъездов и на улицах…

Машина!!! Я разжала руки, Хуч шлепнулся на диван и, обиженносопя, полез под плед. Всем своим видом он говорил: «Ты чего, хозяйка? Хорошо,что диванчик у окна стоит и я шлепнулся в мягкие подушки!»

Но мне было не до обиженной собачки. Машина! Убитая девушкабыла при автомобиле. То-то я удивилась, когда увидела на ней легонькийпиджачок, совершенно не подходящий для нынешней не по-московски суровой зимы.Но если дама за рулем, подобный наряд вполне оправдан. Я сама никогда ненадеваю ни шубу, ни дубленку, в тяжелой одежде неудобно крутить баранку, к томуже в машине, как правило, работает печка.

Схватив с вешалки куртку, я ринулась во двор. Ну надо жебыть такой дурой! Ведь в сумочке убитой лежали ключи. Интересно, как скороВитька Ремизов додумается до того, что погибшая была на колесах? Мне надоопередить его, я должна бежать впереди противного мента на несколько шагов.

Конечно, я обещала Дегтяреву, что больше никогда не полезу врасследование, но Александр Михайлович в Таиланде, небось вкушает сейчасэкзотические фрукты, а Ремизову ни за что не раскопать этого дела. Онсамовлюбленный идиот, а подобного сорта люди всегда терпят неудачу. И потом,несчастная погибла в моем магазине, да и звали ее, как меня, получается, что ятут совсем даже не посторонняя.

Представляю себе, как «обрадуется» Александр Михайлович.Вернется из отпуска, загорелый, отдохнувший, а тут, бац, сюрприз, в отделе ещеодин «глухарь». Отвратительный Ремизов на корню загубит все расследование, апрофессионалы хорошо знают: если преступление не раскрыто по горячим следам, тошансы разобраться в деле тают с каждым днем. Я просто обязана помочь Дегтяреву.Ну выручал же он меня из всяких неприятностей, а долг платежом красен. Вотприкатит полковник домой, ужаснется тем дровам, которые наломал Витька, и тут яс достоинством сообщу: «Не расстраивайтесь, милый! Эту даму убил господин N!»

Пока в головке крутились эти мысли, ноги нажимали на педали,а «Пежо» послушно несся вперед. Ночью не езда, а удовольствие, машин мало,пробок никаких, и нет пешеходов, безголовых людей, опрометью выскакивающих напроезжую часть из-за автобуса или троллейбуса.