– Я... хм... проветривал немного, – один взмах руки и огонь в камине разгорелся ярче. – Именно тебя, может, здесь искать и не будут, но, не обнаружив князя, как думаешь, к кому первому пойдут?

– А мы им просто не откроем. Веренир, пожалуйста, просто налей мне вина, голова раскалывается.

Маг хотел еще попенять князю за такое ребяческое поведение, но передумал. Ему в самом деле нелегко. Да и бывает ли просто человеку, несущему на плечах бремя всей страны? Тем более в такой непростой период. Он налил вино себе и князю и, подав тому кубок, устроился рядом, глядя в огонь. Они долго молчали.

– Тройтан, я понимаю, что ты устал, я тоже, но нужно серьезно поговорить.

Когда они оставались наедине, князь разрешал называть себя по имени.

– Что ж, давай поговорим, он посмотрел на советника исподлобья.

– От наших людей из Коревии не было вестей уже несколько лун. Да и Ророх уже должен вернуться из Империи. Не нравится мне это, ох как не нравится!

– Брось, в этом случае я предпочту отсутствие вестей плохим новостям. Значит, все идет хорошо.

Десница задумчиво покачал головой не соглашаясь.

– У меня сердце не на месте. Почему они молчат? Почему Ророх, если не вернулся сам, хотя бы не передал информацию через своих людей?

– Ты правда считаешь, что они могут не продлить мирный договор? – Тройтан поболтал в кубке остатки вина. – Мы ни словом, ни делом не нарушили условия. С чего королю отказывать нам в мире? Не собирается же он с нами воевать!

– Искренне надеюсь, что это так. Но лучше все взять в свои руки и позаботиться о договоре заранее. Отпусти меня в королевство с официальным визитом. Я представлю Галларду Анаэлю бумагу с твоей подписью. Ему останется только поставить свою.

Тройтан долго смотрел, как танцуют в камине язычки пламени.

– Добро. Поезжай. Главное, чтобы это снова не оказались происки императора. Как же он меня достал, сученыш! От горшка два вершка, а строит из себя важную шишку, тьфу!

Веренир снова несогласно покачал головой.

– Смею напомнить, господарь, что Аррек – полноправный император страны, в три раза превышающую нашу по размеру.

Правитель раздосадовано махнул рукой.

– Раддиан – да! Тот – настоящий император, которого я уважал и с которым готов был считаться, а его сынок умом не вышел. Поверь, я знаю, о чем говорю. Зато гонору ему не занимать, – князь поднялся и принялся расхаживать по комнате.

– Все равно на его стороне многотысячная армия.

– Да знаю я, знаю! Просто бесит, сил нет! Ладно, собирайся и отправляйся в Коревию. Только пошли королю вперед себя официальное извещение о том, что едешь. Будем действовать по всем правилам. А я пойду к дочке, вот знал же, что и ты о делах заговоришь! Ох, Ясногорящий, спасибо, что малышка пока еще не умеет разговаривать. Только улыбается мне да мяучит как котенок, – лицо князя стало мечтательным. – Все, меня сегодня больше ни для кого нет!

Ророх уже спал, когда слуга, один-единственный, который оставался на ночь, настойчиво постучал в дверь спальни. Чуткий сон, выработавшийся за годы опасной службы, не подвел и в этот раз. Он проснулся с первым ударом. Где бы он ни спал, дверь и ставни были заперты в любую погоду.

– Что случилось? – мужчина скинул с себя остатки сна, как только поднялся с кровати.

– Господин Лиогерд, внизу вас дожидается графиня Ноольская. Она не сказала, по какому вопросу, но дело срочное, раз она прибыла в такой час!

Он знал, что слуга не будет распускать язык, слишком тщательно он подбирал тех, кто обслуживал его. И все же неприятное волнение заворочалось где-то между животом и грудью. Быстро одевшись, он сбежал по лестнице вниз.

Графиня ходила по большому залу, где он обычно принимал гостей. Слуга зажег для нее несколько светильников. Даже в их неярком свете хозяин дома заметил, как его гостья бледна. Он подскочил к ней, взял обе руки в свои и заглянул в глаза.

– Что случилось, Брен?

– Тебе нужно уезжать. Сейчас же. Не жди до утра, собирай самое необходимое и уезжай.

– Ты можешь рассказать?

Он все еще сжимал ее тонкие холодные запястья.

– Вечером к мужу приходил человек. Я не знаю его, но сердце сразу забило тревогу. Я не смогла услышать, о чем они говорили, но он не пожелал мне доброй ночи. Такого не случалось ни разу за всю нашу совместную жизнь, – графиня дрожала всем телом. Не в силах терпеть это, мужчина крепко обнял ее, продолжая внимательно слушать. Она зашептала ему в самое ухо. – Я дождалась, пока он уснет, зашла к нему в спальню, легла рядом и стала ждать…

На этом моменте она всхлипнула, уткнувшись носом ему в плечо. Чтобы успокоиться, графиня делала глубокие вдохи. Ее теплое дыхание щекотало кожу. Даже теперь, в самый неподходящий для этого момент, он ощутил, как тело наполняется желанием обладать этой хрупкой женщиной. Он уже знал, что она скажет. Знал, потому что был готов к такому. Не хотел до этого довести, но самое главное он уже сделал – отослал человека к князю. Если Ясногорящий позволит, через несколько седмиц княжество будет готово к любому развитию событий. Он чуть отстранился от гостьи, двумя пальцами приподнял ее подбородок и впился в губы. Он не был нежен, не медлил. Она яростно отвечала на поцелуй: губами, языком, зубами. Только когда он почувствовал металлический привкус во рту, с трудом оторвался.

– Беги, любимый, они за тобой следили. Уходи прямо сейчас.

– Знают или подозревают? – он все еще тяжело дышал, глядя в ее испуганные глаза.

– Подозревают. Но это все равно не спасет тебя от следствия, я знаю, что они делают с заключенными. Пожалуйста, уезжай!

– Поедем со мной! – он вытирал ее слезы, непрерывным потоком катящиеся по щекам.

– Не могу… Я… Лиогерд, мой муж – хороший человек, правда. Я никогда не любила его, но за все эти тридцать зим, что мы вместе, он ни разу не сделал мне ничего плохо. Всегда был честен со мной. И… и ты – моя первая слабость за все эти долгие зимы, проведенные на чужбине. Но я не могу просто сбежать, понимаешь? Не могу подвергнуть графа такому позору!

Он понимал. Все видел в ее взгляде.

– Ророх.

– Что?

– Помнишь, ты хотела знать, как меня зовут? Мое имя – Ророх.

Она приложила пальцы к его губам.

– Тшшш, больше ничего мне не говори, теперь, когда мы оба под подозрением, я не хочу знать о тебе ничего такого, что могу выдать под пытками.

– Брен…

– Пожалуйста, уезжай!

– Я никуда не поеду.

– Почему?

– Ты говоришь, они лишь подозревают. Исчезнуть сейчас – значит подтвердить подозрения. Если ты не едешь, я тоже остаюсь.