– У них для этого есть, эм, свои приемчики, – вставил Джон.

– А потом Джон начал встречаться с девушкой по имени Ники – и я предполагал, что она состоит из змей, но оказалось, что она просто сама по себе такая, – сказал я.

– Она всегда была очень мила с тобой, Дэйв.

– А мой голос по телефону… – произнес Тед, – …думаете, эта тварь забрала Мэгги, притворившись мной? Это я там увижу – самого себя?

Я пожал плечами.

– По опыту скажу: полагаться на опыт не стоит.

Мы сделали полный круг и остановились примерно в тридцати футах от главного входа. Джон припарковал джип задом к зданию и не стал глушить двигатель: в нашей работе всегда готовишься к тому, что через полминуты придется в дикой панике улепетывать к канадской границе.

– Что ж, – произнес Тед, передернув затвор пистолета и снова убрав тот в карман брюк, – давайте сразу готовиться к западне. – Он кивнул на здание. – Всего два входа. На них пропускные пункты. У меня есть веревки и крюки. Предлагаю забраться на крышу, спуститься по веревке к окнам и свалиться этим ублюдкам на головы.

– Я при приземлении сломаю обе лодыжки, а через мгновение – еще и шею. Нет, мы воспользуемся старым добрым «парадным входом». По крайней мере мы с Джоном.

Теда этот ответ, кажется, весьма огорчил, но он не стал спорить. Мы подошли к багажнику джипа, чтобы забрать оружие. Тед вынул автомат М4 (который я узнал, потому что стрелял недавно из такого в видеоигре) и дробовик, который он на всякий случай закинул себе за плечо. Джон вытащил свою пушку с шестидюймовым стволом и баллоном со сжатым воздухом – из таких пушек на баскетбольных матчах футболками в толпу стреляют – и пристегнул к спине. Мне предстояло нести маленький полинялый деревянный крест – предположительно вырезанный из тех самых досок, на которых распяли Джима Кэвизела в «Страстях Христовых». К нему были примотаны скотчем два динамика «Боус», батарейки и айпод-шафл с загруженными в него балладами восьмидесятых годов.

Я объяснил принцип действия скептически оглядевшему наши орудия Теду.

– Поверьте, – попросил я.

– И какой поражающий диапазон?

– У музыки? М-м, наверное, до самого предела слышимости.

– Но это их не убивает? Скорее отпугивающее средство?

– Да, они это всё просто ненавидят.

– На какое время может вывести цель из строя?

– Я не…

– И что насчет креста, им обязательно его видеть или достаточно находиться в радиусе действия?

– М-м, думаю, что второе…

– Хорошо, и о каком радиусе речь?

– Мы сейчас за пределами точной науки, Тед, – произнес Джон.

Тед не ответил, но его язык тела был предельно ясен. «Придется справляться в одиночку. Снова».

Мы прошлепали по стоячей воде – у меня никогда не было резиновых сапог, я знал, что дождь прекратится в ту же минуту, как я их куплю, – и подошли к главному входу, кирпичной арке, частично заколоченной досками, выглядевшими как те самые, что власти торопливо прибили здесь в шестьдесят первом. У двери нес вахту бетонный снеговик: около шести футов высотой, с полностью засранной голубями верхней половиной и руками из ржавой арматуры. Вместо глаз и рта зияли три пробитые в бетоне дыры, уродливые и размытые, словно фигура вопила от ужаса. Дождевая вода копилась в неровных глазницах и вытекала из них, как дорожки слез. Слова «Мистер Фрости», выведенные у него на груди, смотрелись эпитафией на чересчур оригинальной могильной плите. Талисман старого ледового завода видал и лучшие деньки.

В заколоченном проходе кто-то проделал лаз, достаточно широкий для человека, но выглядел он так, словно появился еще до моего рождения – все еще не было явных следов чьего-либо присутствия. Джон кивнул мне, я включил айпод, и из динамиков заиграла «Живем молитвами» Бон Джови. Тед включил прикрепленный к стволу винтовки фонарь и, направив луч света в лаз, медленно изучил обстановку. Он пробрался внутрь, торопливо повертел головой во все стороны, чтобы проверить, не подстерегает ли кто-нибудь нас за дверью. За ним полез Джон. Я взял на себя роль замыкающего и, пробравшись внутрь, тоже включил фонарь.

Пахло влажной ржавчиной и недавно догоревшими свечами. Над нами нависали словно оставшиеся после сражения роботов обломки, ряды огромных обуглившихся механизмов. Баки, трубы, шестерни и пятнадцатифутовые железяки, похожие на тележные колеса, соединенные с желобами для спуска на землю ледяных блоков в форме гробов. Все было изуродовано и искорежено, куски металла в зависимости от точки плавления погнулись, поплыли или просто сплавились. Я посветил в потолок. Кирпичи действительно потекли, а после этого застыли тысячами тонких шипов, из-за которых огромное пустое пространство выглядело камерой пыток. Я представил, как инквизитор в капюшоне нажимает на выключатель, и изогнутый потолок схлопывается.

Мы уверенно пробирались вперед, музыка в безжизненном здании отдавалась эхом. Слева вспыхнул огонек – Джон поджег сигарету.

– Ну ладно, выпердыш, мы пришли. Что у тебя к нам за дело?

Ответа не последовало – по крайней мере мы не услышали никого, кроме мистера Бон Джови, настаивавшего, чтобы мы «держались за то, что есть, и не важно, получится у нас или нет». Мы шли дальше, Тед вертел винтовкой с фонарем во все стороны, подсвечивая между опаленными машинами укромные уголки, в которых могли караулить нас враги. Мы прошли в еще бо́льшее помещение – видимо, здесь грузили готовый продукт. В противоположной стороне был второй выход, размером с фуру. Как сильно немеют пальцы, если целый день грузить лед?

– Выйди и встань так, чтоб мы тебя видели, сукин ты сын! – скомандовал Джон. – Мне в восемь нужно быть в суде. Так что тебе лучше поторапливаться, что бы ты там ни придумал.

– Да, – добавил я, – а мне еще Эми после смены забирать, или она поедет домой со своим корешем с работы, а он, кажется, пытается залезть к ней в трусики. Долгая история, но суть в том, что хуи пинать нам некогда.

У Теда зазвонил телефон.

Опа, сработало.

Он жестом велел мне выключить музыку, а потом включил громкую связь.

– Да? – спросили детским голоском.

– Малышка, мы здесь! Ты нас видишь? Я свечу фонарем.

– На Ночном колесе было страшно! Я закричала, когда оно начало крутиться и у всех лица пропали. Мы идем смотреть на летающих коз. Мне разрешили лизнуть счастливую ящерку, а еще мы ели хот-доги, которые ерзают в булочке.

– Мэгги! Послушай меня! Я хочу, чтобы ты закричала. Вопи, что хочешь, кричи очень-очень громко, и я тебя услышу.

Она повесила трубку. Тед выругался, попробовал набрать ее снова, пошли один за другим гудки…

– Ш-ш! – Джон поднял руку.

Мы услышали тихую мелодию, в которой я узнал музыку из недавнего диснеевского фильма. Что-то про принцессу, которая училась быть независимой, или вроде того.