‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Карим в тихом шоке слушал друга, и едва сдерживался, чтобы не ебнуть ему по башке за такую тупость. Но больше всего бесило, что Ефим до сих пор скрывал это все это него.

— Почему ты мне раньше не сказал? — со злостью сглотнув подступивший к горлу ком, спросил он.

— Я никому не говорил, Сань, ну стремно было. Да и зачем? Что ты мог сделать?

— Помог бы найти деньги, — пожал плечом Карим.

— Да где?! Это было год назад, ты тогда ещё даже не работал. Откуда бы ты взял деньги? У кого-нибудь другого Шумилова? Я не хотел тебя в это впутывать.

Саша не знал, что на это ответить. Действительно, год назад он сам был гол как сокол, без малейшей надежды на хотя бы самый скудный заработок.

— И сколько ты должен? — спросил он, надеясь услышать не слишком большую цифру.

Но его ожидания не оправдались, Степан назвал сумму, почти в два раза превышающую ту, что ему удалось скопить за год работы на станции.

— Блядь, Ефим, как?! Как ты столько вытащил из кассы у мамы?! — вытаращил глаза на него Карим, в голове не укладывалось, как вообще можно было потратить такие деньги на пиво и сигареты.

— Не столько, конечно… Примерно раз в пять меньше. Но за год набежали проценты, типа, — Степа снова сморщился, то ли от боли, то ли от осознания всей степени дерьмовости положения, в которое он попал.

— А как вообще ты собирался эти деньги ему возвращать?

Ефим снова отвел глаза.

— Поначалу думал, заработаю как-нибудь. Потом тема с зеркалами появилась, я вообще нормально тогда поднял. Хотел вернуть долг, но Шум пропал куда-то, и вообще не появлялся. Я обрадовался даже, подумал, что он забыл или сдох где-нибудь.

— Ты как ребёнок, честное слово! — с досадой покачал головой Карим. — Такие, как Шум ничего никому не забывают. Сколько он дал тебе времени, чтобы вернуть долг?

— Две недели.

Карим замолчал, прикидывая, где за две недели можно срубить столько бабла.

— Теперь ты понимаешь, что тема Гарыныча — это мой единственный шанс? — глухо произнес Ефим, глядя другу в глаза. — Конечно, за оставшиеся две недели я столько денег не подниму, но если даже я верну ему какую-то часть, думаю, Шум согласится дать еще небольшую отсрочку. Пусть с дополнительными процентами…

— Ты так всю жизнь будешь на него пахать, — обрубил его Карим.

Степа грустно усмехнулся.

— По крайней мере, у меня будет эта жизнь.

— Погоди, не гони коней, — в голове у Карима уже созрел план действий, пусть и сомнительный, но все же это было лучше, чем толкать наркоту. — Часть денег у меня есть, а вторую часть мы найдём. Я поговорю с Иванычем, может он одолжит мне в счёт будущих зарплат. Выкрутимся как-нибудь без дури, бро.

— Да брось, Карим, — скептически усмехнулся Степа. — Ты хоть представляешь, сколько тебе нужно будет вкалывать потом за эти бабки? Да и Иваныч, он, конечно, хорошо к тебе относится, но такую сумму вряд ли одолжит. Он же не псих. Да и вообще, ты в этом году поступать собирался вроде? И что тебе теперь из-за моей тупости все бросить? Я не хочу ломать тебе жизнь, бро.

— Завязывай нагнетать, — поморщился Карим. — Поступить я смогу и в следующем году. Годом раньше, годом позже, это не так уж важно. А Иваныч вообще хочет меня управляющим сделать, и сам уйти на заслуженный отдых. Я возьму тебя на работу, научу всему. Поверь, мы нормально сможем там поднимать, если с умом подойти к делу.

Ефим некоторое время помолчал, глядя на друга заплывшим глазом.

— Хорошо, поговори с Иванычем, — согласился он после паузы. — Но если он денег не даст, я пойду к Гарынову.

— Ладно, — с неохотой согласился Саша.

— Позови Марго, — попросил Степа, перемещаясь в вертикальное положение и снова морщась от боли. — Скоро её предки со смены вернутся, и если они увидят меня в таком виде, это будет писец.

— Тебе бы в больничку, бро, врачу показаться, — с тревогой глядя на разбитую голову друга, предложил Карим.

— Ты же сам знаешь, что это плохая идея, — откидываясь на спинку дивана, в поисках удобного положения, отозвался Степан. — Они по-любому ментам сообщат, а мне сейчас у ментов светиться никак нельзя.

— Ладно, — Саша вздохнул. Конечно, он и сам это прекрасно понимал, — Поедем, значит, ко мне.

Карим нашел Марго на кухне, она мыла посуду, периодически вытирая запястьем распухшие от слез глаза.

— Сейчас я увезу его к себе домой, — сказал он, встав позади девушки.

— Но ему нужно в больницу! — взволнованно ответила она, бросив на парня злой взгляд. — На нем живого места нет!

— Нельзя, Марго, нельзя, — устало выдохнул он. — Да не переживай ты так, все с ним будет нормально.

— Нормально? — девушка развернулась, швырнув губку для мытья посуды в раковину, и с отчаянием посмотрела ему в глаза. — Я же не дура, Саш. Я же понимаю, что его не просто так избили. У него ведь проблемы, да? У него ведь очень большие проблемы!

— Не кипятись, Рит. Мы все решим.

— Да хрен че вы там решите! — нервно крикнула она, и из её покрасневших глаз снова ручьем побежали слезы.

Парень внутренне напрягся. Он просто ненавидел женские слезы.

— Я же сказал, решим, значит, решим, — с нажимом произнес он, хмуро глядя ей в глаза.

— Обещаешь? — нервно обхватив себя руками, спросила девушка.

— Обещаю.

Марго слабо улыбнулась и кивнула.

— Тогда верю. Тебе я верю.

— Вызови нам такси, — Карим отвернулся, поймав себя на зависти другу. Хотел бы он, чтобы и за него так кто-нибудь переживал.

— Да, сейчас, — засуетилась Марго, вытирая руки о кухонное полотенце.

Саша присел на стул у окна, откинулся на спинку и прикрыл глаза. Его мгновенно накрыла усталость — денёк выдался, как говорит Ефим, просто писец. Но не все в нем было так безнадежно. Парень вспомнил знакомство с Настей, и на несколько мгновений все навалившиеся на него проблемы как будто отошли на второй план. Он намеренно восстанавливал в памяти каждую деталь её облика, её точеную фигуру, длинные светлые локоны, волнующий взгляд и приоткрытые пухлые губы. В своих воспоминаниях он вновь перенесся из этой маленькой, тускло-освещённой кухни туда, под арку, где они были вдвоём. Эта девушка зацепила его невероятно, и он не мог понять, почему и чем именно. Да, она очень красивая, но дело было не только в этом. Было что-то ещё, что-то необъяснимое, невесомое, едва уловимое, но вполне реальное и ощутимое, и это что-то приводило парня в полный восторг. Он вдруг ясно осознал, что испытывает почти физическую потребность поскорее вновь увидеться с Настей.