— Надеюсь, ты меня дождешься, — строго сказала я ему и пошла к выходу.

Если я задержусь еще немного, я начну выходить из себя, а мне так нужно было сохранять спокойствие…

* * *

Мы спустились вниз. Девочка по-прежнему прыгала по разлинованному мелом асфальту. Она посмотрела в нашу сторону и рассмеялась. Я бросила на Лешу опасливый взгляд — кто его знает, что у него на уме? Как в песенке Федора Чистякова — «просто я живу на улице Ленина, и меня зарубает время от времени». Куда его «зарубит»?

Заметив мой взгляд, он довольно хмыкнул.

Мы сели в машину и отъехали. Начинало холодать, и я обрадовалась, что успела переодеться в джинсы и свитер. Теперь мне стало уютнее. Разумеется, если в моем положении можно говорить об уюте.

Когда мы отъехали, Леша захихикал и заявил:

— А ручка была простая… Хорошо я пошутил?

Я вздрогнула. Мне так захотелось его ударить, что сдерживать себя было совершенно невмоготу. Я обернулась. Он сидел с улыбкой полного дебила и явно был доволен специфичностью своего остроумия.

— Ты просто гений черного юмора, — заметила я, — не стоит ли тебе поменять карьеру и податься из охранников в шуты?

Он затих, обдумывая услышанное, а потом решил не обращать на меня внимания. Прекрасно!

— Ты, кстати, никогда не обирал нищих? — продолжила я свою атаку. — Я знала одного придурка. Он развлекался тем, что подходил к нищему и отбирал у него мелочь. Так вот, вы с ним похожи, как две капли воды. Причем выбирал он, как правило, инвалидов. Наслаждался собственной силой, справляясь с убогими…

— Заткнись… — прошипел Леша. Ирина метнула на него предостерегающий взгляд. Кажется, они все-таки опасаются праведного гнева своего босса.

— Прости, но тебе действительно не помешало научиться хорошим манерам, — заметила я. — Ты не умеешь обращаться с женщинами.

— Ты не женщина, ты стерва, — ответил он.

— В твоих устах, дорогой, это звучит комплиментом.

Я откинулась на спинку сиденья. Интересно, за что же он меня так ненавидит? Даже любопытно становится.

* * *

Мой план побега разрушился. Позволить так провести себя! Но ведь эти чертовы ручки-стрелялки действительно существуют. И откуда я могла знать, что за мысли скрываются в маленькой головке этого замечательного юноши? Все нормально, пыталась я уверить себя, выкрутимся…

В крайнем случае, отыщем эту секретную дискету и отправимся на свободу. Если…

Об этом «если» думать не хотелось. Я покрепче сжала мешочек с заветными косточками и закрыла глаза. Мое сознание отказывалось принять факт, что я попала в руки людей, способных на самые неожиданные подвиги. Откуда я знаю, что там, на этой дискете? Записи телефонов порочных женщин? Вряд ли это сейчас кого-нибудь скомпрометирует настолько, что Халивин недосчитается голосов на выборах. Ах, Танька! Сколько раз тебе говорили — не ввязывайся в политику!

«Пардон, — ответила я сама себе, — в политику я ввязалась не по своей воле. Меня втянули в нее. И, если честно, я бы охотно отсюда „вывязалась“…»

Машина остановилась возле четырехэтажного дома. Дом торчал в самом конце переулка и резко выделялся среди остальных. Во-первых, он был щедро украшен круглыми антеннами, которые являются точной приметой благосостояния здешних «трудящихся», а во-вторых, он был недавно построен, и это означало, что планировочка в нем нетрадиционная.

«Ну что ж, — подумала я, — могу хотя бы рассчитывать на ванну с гидромассажем».

Дверца открылась. Я вышла. Ветер бросил мне в лицо пригоршню пыли. Я зажмурилась.

— Пошли! — приказала Ирина.

Я покорно последовала за ней, искренне надеясь, что вскоре на какое-то время буду избавлена от ее общества.

Мы остановились перед подъездом, и Ирина нажала нужную кнопку.

— Сезам, откройся… — пробормотала я. Из окна опять донеслась популярная песня. На этот раз про странные «трещинки». Я взглянула на Ирину в надежде снова увидеть на ее лице человеческое выражение. Но — увы. На этот раз певица не тронула заветные струны ее души. Или она вся отдалась чувству долга?

Дверь щелкнула. Мы вошли в подъезд.

— Интересно, как думает охранять мою безопасность ваш Халивин у себя дома? — поинтересовалась я. — Я же могу убежать. Вот придет мне в голову этакая мысль, и справиться с искушением будет невмоготу…

— Попробуйте, — мягко предложила Ирина. По ее улыбке я поняла, что пытаться не стоит.

Нащупав в кармане замшевый мешочек, я немного повеселела. Что-нибудь придумаем. Правда, Таня?

Дверь моей новой «камеры» была уже открытой. Мы вошли в коридор.

«Когда освобожусь из-под ареста, непременно заведу себе такое зеркало», — подумала я. — Во весь рост, чтобы можно было вдоволь налюбоваться собой. Да что там в рост — я в этом зеркале была совсем крошечная. Оно занимало всю стену, и казалось, что откуда-то из глубины выплывает вторая Таня, такая же красивая, как я.

Интересно все-таки устроен человек! Тебе в затылок дышит неминуемая погибель в лице Леши (и ладно бы эта самая погибель была приличного вида, так мне и тут не везет — подобрали погибель, начисто лишенную обаяния!), а ты думаешь об этом огромном зеркале! Нет, мне никогда не быть серьезной дамой! Я скорее всего со временем стану экзальтированной старушкой с огромным бантом вульгарно-розового цвета, периодически норовящей попасть в переделку. Если мне удастся дожить до преклонных лет, разумеется. С моими-то способностями — и думать о старости!

— Здравствуйте! — постаралась я улыбнуться как можно обаятельнее хозяйке этого прекрасного, этого восхитительного зеркала.

— Здравствуйте, — ответила она, опасливо посматривая на Ирину. «Похоже, супруга Халивина побаивается Ириночки, — отметила я. — И вполне закономерно напрашивается вывод, что она ее не любит, а это мне на руку…»

Итак, я сменила место заточения, и меня очень обрадовал факт, что Ирина и Леша испарились, оставив меня на попечение Людмилы Сергеевны, достопочтенной супруги партийного вождя.

Дама сия, похожая как две капли воды на мои детские представления о римских матронах, явно не имела никакого опыта работы с арестантами. Выслушав ценные указания Ирины, как со мной обращаться в ожидании самого Халивина, она растерянно кивнула и сказала:

— Хорошо.

Никакой четкой идеологической позиции сей неопределенный ответ не нес, и мои спутники поморщились, недовольные этим неприятным фактом.

Ирина оглядела ее подозрительно и вздохнула. Ее явно не устраивал выбор босса. Но делать было нечего — Халивин явно не собирался устраивать из собственной квартиры приют для всех членов партии. Поэтому Ирина коротко сообщила мне, что позвонит через час, когда я обустроюсь, и отправилась решать сложные партийные вопросы.